Дороги в горах

Клава мягко, с легкой грустью улыбнулась:

— Ох, Коля, ты все еще романтик. Не выветрилось.

— А я и не хочу, чтобы выветривалось.

— Не все, Коля, зависит от нашего желания.

— Это да. — Колька, краснея до кончиков ушей, робко и тихо спросил: — Клава, а нельзя ли добавить счастливых огоньков?

Клаве стало жаль доброго Кольку, да и смотрел он так, что если бы было желание отказать, все равно она не смогла бы.

— Счастливые ли они?

Колька встрепенулся.

— А это от нас ведь зависит. Только, понимаешь, от нас, — он крепко сдавил девушке пальцы.

Проводив Клаву, он, не снимая полушубка, долго стоял посреди кухни. Опустив голову, думал. Вдруг заметил, что пол невероятно затоптан.

Колька сбросил полушубок, налил в таз воды и принялся рьяно драить пол.

Глава вторая

Утром, после завтрака, Марфа Сидоровна решила сходить в центр. Надо было купить сахару, чаю, спичек и еще кой-какой мелочи. Такие походы для старухи — всегда целое событие. Вернувшись домой, Марфа Сидоровна часа два отлеживается на печи, греет поясницу, и все равно остаток дня она чувствует себя совершенно разбитой.

Оделась Марфа Сидоровна тепло, как при поездке за кормом или дровами, взяла сумку, клюку. Только вышла за ворота — догоняет соседка. Всплеснула руками и, сильно окая, затараторила:

— Сидоровна, родная! Давненько не видела тебя. Как живешь? Здоровьице как?

— Да так, скриплю…

Встреча эта не доставила удовольствия Марфе Сидоровне. Она не любила сплетен, всячески сторонилась их, а эта обрюзглая баба со свекольным лицом и постоянной сахарной улыбкой на тонких губах славилась своими неистощимыми кляузами и наговорами. Ведь недаром поголовно все село звало ее Боталом: брякает, звонит на всю округу.

В просторной цигейковой дохе, смахивающей покроем на зипун, Ботало шла рядом с Марфой Сидоровной, бережно поддерживая ее под руку.

— Совсем уж не работаешь?

— Нет, какая из меня теперь работница. Себя-то еле ношу…