Дороги в горах

22
18
20
22
24
26
28
30

— Почему? Мою, только не каждый день.

— Оно и видно… Поставь воды.

У Кольки мытье и особенно вытирание посуды занимает всегда уйму времени, а Клава все сделала в несколько минут. Как завороженный, Колька не отрывал взгляда от маленьких рук девушки. До чего они ловки, проворны!

Ужинали в горнице. Колька, обжигая пальцы, дуя на них, выхватывал из чугунка для гостьи самые разварившиеся пухлые картофелины. Клава благодарно Кивала, а Колька подкладывал ей ломти хлеба, пододвигал чашку с капустой.

— Ешь. Самая народная еда… Нет, как ты, понимаешь, надумала?

— Что надумала?

— Да зайти. Здорово!

Клава, склонясь над тарелкой, улыбалась.

Говорили разное, серьезное и пустячное. Клава была довольна, что своим приходом встряхнула Кольку, что ему приятно ее присутствие. А Колька без умолку шутил, смеялся и все время думал об одном и том же: «Вот так бы завтра, послезавтра, каждый день до самого конца, понимаешь… Эх, и счастье! Больше ничего не надо».

— Клава, а как с институтом? Закончила?

— Госэкзамены остались. Очень уж со временем туго.

Колька сочувственно кивнул и, опустив голову, осторожно спросил об Игоре.

— Работает?

— Да, главным зоотехником совхоза.

— Сразу главным, понимаешь! — удивился Колька. Ему очень хотелось узнать, встречаются ли они, но спросить он никак не решался.

Клава положила вилку, отодвинула тарелку.

— Мне пора. Мама заждалась.

— Да посиди. Рано еще. Вон только четверть десятого. — Колька глянул на ходики, потом на свои наручные часы. — А на моих так меньше.

— Нет, Коля, пойду, — Клава, отворачиваясь от умоляющего Колькиного взгляда, решительно встала. А Колька скис. Мотнув головой, точно отбиваясь от чего-то назойливого, он медленно, с явным сожалением тоже встал. Помог Клаве одеться, осторожно тронул, ее за рукав.

— Клава! Даже не знаю, как сказать… Вот, понимаешь, ночь, и в темноте огоньки… И ты вот зажгла такой огонек.