— Это Марта Борлиг, — представил я.
Он кивнул.
— Да, я часто вас здесь видел, мисс Борлиг.
Я ткнул ее в бок.
— Видная фигура!
— Заткнись! — сказала она ласково.
— Как в округе, тихо? — спросил я.
— Как обычно. Последние два дня какой-то бородач пугает старых леди по ночам, заглядывает в окна. Неделю назад была большая драка между двумя кварталами, три семьи с тех пор никак не могут помириться.
— Трудно приходится?
Он пожал плечами и сказал серьезно:
— Ничего, с чем нельзя было бы управиться с помощью кодекса.
— Что ж, рад был познакомиться, Макнейл. Приглядывайте тут за моей девочкой, ладно?
— С удовольствием, — хихикнул он и пошел вдоль улицы, трогая запертые ставни магазинов и кивая жильцам верхних этажей. Хороший парень.
По дороге домой Марта остановилась в месте, которое я избегал так долго и так тщательно. Она посмотрела через улицу в сплошную слепую кирпичную стену потом на меня.
— Совсем погано, когда смотришь на это, да?
Дом, в котором я жил, дом, в котором голод жил с нами как полноправный сосед, превращая нашу жизнь в цепочку из постов и голодовок. На нижней клетке человек, не выдержав такой жизни, прикончил жену и детей, а потом вышиб мозги себе. На верхнем этаже Кровавая Мэри завела свое дело: сначала пробавлялась абортами, потом — маленький «пансиончик» на три постели, пока бизнес не позволил ей сколотить состояньице и переехать.
— Да нет, в общем-то нет, ничего, — сказал я.
— Их снесут через несколько месяцев. Все три дома предназначены на слом.
— С опозданием на двадцать лет, — сказал я, вглядываясь в знакомые линии и воскрешая в памяти полузабытые лица, которые, казалось, вдруг начали возникать в темных окнах, протягивая ко мне свои желтые руки.
— Ты по-прежнему ненавидишь его, да?