Бродвей: Бродвей. Мой собственный. Мания

— Да, я его ненавижу всю свою жизнь. Не только этот дом, все дома, этот гнилой район, эту нищету, это болото. Никакого шанса вырваться.

— Ты вырвался.

Я кивнул.

— Еле-еле. Но я ненавидел достаточно сильно. — Я взглянул на ее безразличное лицо. — Не могу представить, как ты это выносишь.

— Может быть, я не могу ненавидеть так сильно. Пойдем, проводи меня. Завтра снова работать.

— Да. Пошли.

Я наскоро попрощался с ней в вестибюле, потому что был не в настроении разговаривать. Старый дом вывернул мои внутренности наизнанку, и сейчас мне надо было что-то, что загладило бы это ощущение. Я отправился в подвальчик к Доновану и взял пива. В глубине заведения какая-то большая расплывчатая фигура торопливо слиняла через запасный выход, и я почувствовал себя немного лучше.

Когда я прикончил вторую кружку, невзрачный субъект, внимательно и напряженно следивший за мной, поймал, наконец, мой взгляд, и я понял, что ему надо. Выйдя из бара, я направился на запад, потом свернул в темное парадное и стал ждать. Через несколько минут тень возникла около парадного, я сказал:

— Сюда, — и он нырнул ко мне в темноту.

Глава пятая

Вы Сканлон… Лейтенант Сканлон, верно? — Это был не столько вопрос, сколько утверждение.

— Так, а что у нас написано на бирочке, привязанной к ошейнику?

Он нервно огляделся по сторонам и потащил меня в самый темный угол.

— Гарри Воуп. У меня тут ночлежка, над закладной лавчонкой Mo Клаусиста. Но я связан с департаментом социального обеспечения.

— Срок имел?

— Шесть недель за бродяжничество десять лет назад. — Он пожал плечами. — Тогда было тяжелое время, лейтенант, вы же знаете…

— Ладно, не потей. Есть дело?

— Этот толстый жлоб Риз, он уже на вас нацелился. Ему передали, и он…

— Я знаю.

— Черт, я думаю, вам с этим шутить не стоит. Он ищет кого-нибудь, кто бы расправился с вами. Трудность состоит в том, что пока он не может никого найти, но если он будет искать достаточно упорно, то найдет. Он обещал пять сотен за то, чтобы вас убрали с дороги.