– Не лгать мне! – рявкнул я. – Кто на всех донесениях писал резолюцию «оставить без последствий»? Так я и поверю, что Бобков вам за это не платил!
– Эх, – отчаянно махнул рукой Филимонов. – Пропадай оно всё! Скажу как на духу. Ничего он мне никогда не платил. Слишком я мелкая для такой персоны сошка. Платит он господину приставу, а тот уже мне приказывает, какое заключение писать. Надоело оно мне – мочи нет! Я бы бобковский гадюшник керосином облил да поджег!
И стал мне рассказывать многое, что не попало в донесения. Я всё записал. При расследовании мелочей не бывает. Всякая деталь потом может сыграть. Не говоря уж о том, что заполучить в тайные союзники местного полицейского было полезно.
С Мари Ларр мы встретились около автомобиля. Я стал читать ей свои заметки, но она слушала невнимательно.
– Мы с вами должны проникнуть внутрь и провести обыск, – сказала она. – Жестокие и мстительные субъекты психотипажа, к которому принадлежит Зибо, считают свои преступления чем-то вроде произведений искусства и обычно сохраняют так называемые «кипсейки» – трофеи, которыми потом любуются, вспоминая прежние свершения. Это почти всегда так. Скорее всего имеется подобная коллекция и у Бобкова. Если он убил девочку, обязательно есть кипсейк.
– Легко сказать, – вздохнул я, глядя на внушительное трехэтажное здание. – Где в такой махине найдешь тайный мемориал злодейств? На виду ведь Бобков держать его не станет.
– Нам поможет вот это.
Мари достала из рукава небольшой бумажный рулон, стала его разворачивать.
– Что это?
– Пока вы беседовали с полицейским, я наведалась в контору архитектора, который строил дом. За десять рублей секретарша одолжила мне план особняка. Нужно его изучить. Здесь много интересного.
Я посмотрел на часы. Время моего двухчасового перерыва закончилось, пора было возвращаться.
– Что ж, изучайте. Незаконное проникновение в чужие жилища – это по вашей части, – сказал я на прощанье и отправился назад на Офицерскую.
Там меня ожидал сюрприз. У входа стоял знакомый «паккард», на котором ездил действительный статский советник Воронин. Его превосходительство выглядывал из окошка, укоризненно качал головой.
– Где это вы катаетесь, Гусев, когда вы нужны?
– Был на Васильевском острове, разговаривал по одному делу с околоточным надзирателем, – доложил я, потому что начальству нужно всегда говорить правду – просто необязательно
– Ну так я вас сейчас вознесу с низшей ступени полицейской лестницы на самую высшую, – объявил Константин Викторович. – Берите ваш доклад. Мы едем к товарищу министра Джунковскому. Всё объясню по дороге.
XVIII
Но начал он не с объяснений, а с вопроса. Только сначала опустил стекло, отделявшее пассажирскую часть лимузина от места водителя, – я никогда раньше не встречал кабины подобного устройства. Правда, в самом первом автомобиле, какой мне довелось увидеть еще пятнадцать лет назад, шофер вообще располагался под открытым небом, будто кучер на облучке.
– Какого вы мнения о Джунковском?
Я очень удивился. Как может начальник спрашивать мнение подчиненного о еще более высоком начальнике, главе всех полицейских служб империи? И зачем?