Гостья

Он найдет прекрасные аргументы, и будет так удобно уступить им. Лгать себе, как Элизабет, Франсуаза не хотела, она ясно все видела и упорно продолжала плакать.

– Но все это не так уж важно, – тихо сказал Пьер. Он слегка ласково коснулся ее волос, она вздрогнула.

– Это важно, я уверена в том, что говорю; твои чувства неизменны: они могут пережить века, потому что это мумии. Это как те дамочки, – сказала она, с ужасом вдруг вспомнив лицо Бланш Буке, – это не шевелится, это целиком забальзамировано.

– Ты крайне неприятно ведешь себя, – сказал Пьер. – Плачь или рассуждай, но не все сразу вместе. – Он овладел собой. – Послушай, восторги, сердечные порывы – у меня это, конечно, редкость, но разве это составляет сущность любви? Почему именно это возмущает тебя сегодня? Ты всегда знала меня таким.

– Взять хотя бы твою дружбу с Жербером, это то же самое, – сказала Франсуаза. – Ты никогда больше с ним не встречаешься, но ты негодуешь, если я говорю, что твоя любовь к нему уменьшилась.

– Я не испытываю необходимости встречаться с людьми, это верно, – согласился Пьер.

– У тебя ни в чем нет необходимости, тебе все равно.

Она безутешно плакала. Ей было страшно думать о том мгновении, когда она отречется от слез, чтобы вновь вернуться в мир милосердных обманов; надо бы отыскать заклинание, которое навсегда запечатлеет настоящую минуту.

– Вы здесь, – послышался чей-то голос.

Франсуаза выпрямилась; поразительно, как быстро могли прекратиться эти неудержимые рыдания. В дверном проеме показался силуэт Рамблена, он со смехом подошел.

– Меня затравили. Малютка Элуа увлекла меня в темный угол, объясняя, насколько мир зол, и там пожелала совершить надо мной высшее насилие. – Стыдливым жестом Венеры он прикрылся рукой. – Мне с величайшим трудом удалось защитить свою добродетель.

– Этим вечером ей не везло, – сказал Пьер. – Она безуспешно пыталась соблазнить Тедеско.

– Если бы рядом не оказалось Канзетти, я не знаю, что произошло бы, – сказала Франсуаза.

– Заметьте, у меня нет предрассудков, – продолжал Рамблен. – Однако ее манеры я нахожу опасными.

Он прислушался.

– Вы слышите?

– Нет, – ответила Франсуаза, – а что?

– Кто-то дышит.

Со сцены доносился легкий шум, это действительно походило на дыхание.

– Интересно, кто это, – сказал Рамблен.