Гостья

– Она опустошит все бутылки, – с тревогой заметил Пьер.

– Она невыносима со своими капризами, – отозвалась Франсуаза.

– Это не капризы, – резко ответил Пьер. – Она радовалась, заполучив нас ненадолго для себя одной.

Ну разумеется, как только Ксавьер проявляла интерес к нему, ему все казалось превосходным; Франсуаза чуть было не сказала ему об этом, но промолчала. Она теперь многое хранила при себе.

«Не я ли сама изменилась?» – подумала она.

Внезапно она была ошеломлена, почувствовав, сколько враждебности она вложила в свою мысль.

На Поль было что-то вроде белой шерстяной гандуры[3]; в руках она держала маску из сетки с мелкими клеточками.

– Знаете, я оробела, – с улыбкой призналась она.

На сцене оставалось не так много людей; Поль закрыла маской лицо, за кулисами зазвучала бурная музыка, и она ринулась вперед. Она изображала бурю, сама превращаясь в неистовый ураган. Резкие, назойливые ритмы, подсказанные индусскими оркестрами, сопровождали ее движения. Туман в голове Франсуазы рассеялся; она ясно видела, что происходит между ней и Пьером. Они возвели прекрасные, безупречные конструкции и укрывались под их сенью, не беспокоясь больше о том, что же они могли в себе заключать. Пьер все еще повторял: «Мы одно целое», – однако она обнаружила, что он жил сам по себе. Не теряя свою безупречную форму, их любовь, их жизнь медленно лишались содержания, подобно тем большим гусеницам с неуязвимой оболочкой, которые носят между тем в своей мягкой плоти крохотных червячков, старательно их чистящих.

«Я поговорю с ним», – подумала Франсуаза. Она почувствовала облегчение; существовала опасность, от которой, однако, они будут защищаться вместе; надо было только более внимательно относиться к каждому мгновению. Повернувшись к Поль, она постаралась следить за ее прекрасными движениями, не давая себе отвлекаться.

– Вам следует как можно скорее дать концерт, – с жаром сказал Пьер.

– Ах, я как раз раздумываю, – с тревогой отозвалась Поль. – Берже говорит, что это не то искусство, которое самодостаточно.

– Вы, верно, устали, – сказала Франсуаза. – У меня наверху подходящее шампанское, пойдем выпьем в фойе, там будет удобнее, чем здесь.

Сцена была чересчур большой для малого числа оставшихся и усеяна окурками, косточками и обрывками бумаги.

– Вы принесете пластинки и стаканы, – обратилась Франсуаза к Инес и Канзетти.

Она увлекла Пьера к электрощитку и опустила ручки.

– Мне хотелось бы поскорее со всем покончить, чтобы пройтись немного только вдвоем, – сказала она.

– Ну конечно, – ответил Пьер, с некоторым любопытством взглянув на нее. – Тебе нехорошо?

– Да нет, все в порядке, – сказала Франсуаза. В ее голосе прозвучала нотка раздражения. Пьер, похоже, не думал, что она может быть уязвима не только телом.

– Но мне хочется побыть с тобой. Такого рода вечера угнетают.