Дача на Петергофской дороге,

22
18
20
22
24
26
28
30

Вероятно, Феклуша увидела меня, потому что страшно вскрикнула:

— Назад, ради бога назад!

Я повернул голову и поблагодарил улыбкой. Феклуша манила меня к себе, топала ногами, то жалобно, то повелительно повторяя:

— Назад, назад!

Федосья в это время дергала ее за рукав и говорила:

— Ведь новое! Пусть его!

— Там дальше водоворот, остановитесь! — продолжала кричать Феклуша.

— А ваша удочка, барышня, — крикнула Федосья с досадою и махала мне рукой, чтоб я плыл дальше.

Но Феклуша сделала мне такой повелительный жест, указывая на берег, что я с большим удовольствием повиновался этому грозному приказанию. Пока я подплывал к берегу, пока карабкался, Федосья, вероятно, все успела передать своей барышне; она крикнула мне весело:

— Я сейчас побегу домой и пришлю вам дрожки.

И она как стрела пустилась бежать.

Федосья встретила меня сердитым вопросом:

— Измокли?

— Барышня твоя не хотела, а я бы поймал белье.

И, смотря на речку, я прибавил:

— Ишь, как ее тащит!

— Прах ее возьми! — плюнув, выразительно произнесла Федосья, провожая глазами плывущее белье. — А ведь вас барышня признала. Сейчас за вами пришлют дрожки. Только надо вам выйти к дороге.

И я пустился в путь с Федосьей, которая шагала так скоро, что мокрое платье едва позволяло мне поспевать за ней. Желая завязать разговор, я сказал, глядя на другой берег:

— Чтоб еще лошадь не пропала!

— Не уйдет! — сердито произнесла Федосья.