Кража в Венеции

Контесса нарушила ход его мыслей вопросом:

– Кстати, как мне к вам обращаться? Комиссарио? Дотторе? Синьор?

– Мужа Паолы зовут Гвидо, – ответил Брунетти. – Не будет ли слишком самонадеянно с моей стороны предложить вам такой вариант?

Чуть склонив голову набок, графиня посмотрела на него так пристально, испытующе, что комиссару стало не по себе. Невзирая на то что он и теперь, фигурально выражаясь, находился под крылом семьи Фальер, Брунетти сомневался, что, глядя на него, графиня это понимает.

– Да, я припоминаю… Но что именно вы хотели узнать о книгах? – спросила она, не использовав никакого обращения, помимо формального lei[83] – так же, как и он по отношению к ней.

Пару мгновений у Брунетти ушло на то, чтобы переварить ее отказ от более доверительного общения, выраженный в столь ясной грамматической форме, и снова сосредоточиться на преступлении. Cui bono?[84] Кто выиграет от кражи и как измерить эту выгоду? Если вор и будущий владелец не одно и то же лицо, то что получит каждый из них? Оба хотят завладеть книгой или отдельными страницами, но мотивация у них разная. У одного – чистый меркантилизм, у другого… Тут оказалось сложнее подобрать правильное слово. Может, потому, что ему был непонятен мотив?

Контесса снова отвлекла Брунетти. Деликатно кашлянув, графиня дала понять, что пауза затянулась.

– Я слышал, что вы тоже коллекционер, – начал комиссар. – Коллекционер-интеллектуал.

Он немного помолчал. Интересно, отреагирует ли она на его комплимент? Но графиня с непроницаемым лицом ожидала продолжения. Что ж, пришлось добавить:

– Мне непонятно желание обладать редкими фолиантами. – И Брунетти тут же пояснил: – То есть когда эта тяга настолько сильна, что люди крадут книги или находят кого-то, кто сделает это для них.

– И?..

– И я прошу вас помочь мне понять, зачем кому-то это делать. И что должен представлять собой этот кто-то.

Графиня улыбнулась, чем удивила его.

– Донателла немного рассказывала мне о вас, – произнесла она, обращаясь к комиссару все в той же формальной манере.

– Мне уже начинать волноваться? – иронично отозвался Брунетти.

Улыбка не исчезла с лица контессы.

– Нет, не стоит. По ее словам, для вас важно понять все: события, людей, их поступки. – Прежде чем комиссар успел поблагодарить за комплимент – а ее слова он воспринял именно так, – графиня продолжила: – Но в данном случае вам это не поможет. Здесь нечего понимать. Люди крадут книги ради денег.

– Но… – начал было Брунетти, однако графиня перебила его:

– Это единственное, что будоражит вора. Забудьте все эти статьи, в которых говорится о людях с нездоровой тягой к географическим картам, фолиантам и рукописям. Все это – романтическая чушь. Теория Фрейда применимо к библиотеке… – Она наклонилась вперед и подняла руку, хотя нужды привлекать его внимание не было. – Люди крадут книги, карты и рукописи, вырезают отдельные страницы и целые главы, потому что хотят их продать.

Брунетти не нужно было убеждать, что алчность – мотив для многих преступлений, поэтому он спокойно спросил: