Моей бабушке плевать было на всю эту гомофобию, царящую в мире, особенно в среде индейцев.
– Божтымой, – говорила она, – да кому какое дело, если мужчина хочет жениться на мужчине? Мне лично только одно интересно знать: кто будет подбирать за ними грязные носки?
Конечно, когда пришли белые и принесли свое христианство и страх всего экстравагантного, индейцы потеряли всю свою толерантность.
Индейцы научились осуждать и ненавидеть так же, как любой белый.
Но только не моя бабушка.
Она сохранила в себе прежний индейский дух, понимаете?
Она с равным уважением относилась к новому человеку и к новому веянию.
Когда мы ездили в Спокан, бабушка заговаривала с каждым, даже с бездомными, даже с теми бездомными, которые общаются с кем-то невидимым.
Бабушка и с невидимыми заговаривала.
Почему она это делала?
– Ну, – отвечала она, – разве можно с уверенностью сказать, что невидимок нет? Сотни лет ученые не верили в существование снежного человека. А теперь – гляди-ка. Значит, раз ученые могли ошибаться, то и все мы можем ошибаться. А вдруг все эти невидимые люди – САМИ ученые? Подумай об этом.
Я и подумал:
После решения ездить в Риардан я чувствовал себя примерно как невидимый снежный человек-ученый. Одна бабушка считала эту идею стопроцентно хорошей.
– Только подумай, сколько тебя ждет новых знакомств, – сказала она. – Знаешь, это ведь самое интересное в жизни – знакомиться с новыми людьми. Жаль, я не могу ездить с тобой. Великолепная идея.
Разумеется, на праздниках пау-вау бабушка знакомилась с тысячами, десятками тысяч других индейцев со всей страны. Любой индеец, посетивший пау-вау, знал мою бабушку.
Ага, она известная личность на пау-вау.
Ее все любили, она всех любила.
Дело в том, что на прошлой неделе, когда она возвращалась с мини-фестиваля пау-вау в Центре родовой общины в Спокане, ее сбил пьяный водитель.
Да, вы не ошиблись.
Она не сразу умерла. Врачи скорой помощи резервации довезли ее живой до больницы в Спокане, но она умерла во время операции.