Мы лучше

– Ну, это было тогда, а мы говорим сейчас. Все‑таки, за время с последнего визита, произошло важное событие, верно?

– Вы это так называете? – Бенджамин задумался, – у меня не было друзей, не было подружки, лишь книги, и вскоре, глядя вокруг себя, на людей, живших полной жизнью, если можно так выразиться, я понял, насколько же это скучно. Не хочу быть одним из многих, повторяя пройденный путь миллионов людей.

– Интересная теория. И чем же ваш выбор жизненного пути, по вашему мнению, лучше, чем поиски счастья остальных людей?

– Счастье – это химия в голове. Это не плохо, если кто‑то счастлив. Пусть так, лишь бы в пользу шло. Но мне это кажется шаблонным, я бы так сказал.

– Считаете, что вы умней и лучше остальных, раз игнорируете фундаментальные направления общества, да и самой жизни?

– Я не умней и не лучше, что вы, куда мне. Просто это скучно и слишком большая переменная.

– Я думаю, вы либо скромничаете, либо умышленно лжете, Бенджамин. Ведь, если позволите, буду откровенен – я думаю, вы всеми силами пытаетесь доказать, насколько ваш путь, ваши цели лучше, чем выбор большинства, по той простой причине, что вы были лишены тех самых чувств любви, семьи и единства с окружающими, с самого детства причем. Не имея опыта во взаимодействии с чувствами, вы закрываетесь от них, ведь нашли иную структуру жизни. И ваш интеллектуальный дар позволил создать, возможно, самую невыполнимую задачу, по результату которой вы навсегда докажете, свое превосходство над другими, не нуждаясь в социализации. Заодно, а это крайне важно, увековечите свое имя в истории науки.

Бенджамин молча слушал историю, понимая, насколько она близка к истине, и прорабатывая каждое слово на достоверность, в результате понял, что кроме согласия, ответить ему нечем.

– Поздравляю, вы докопались до истины. Но что дальше?

– Дальше я хочу задать главный вопрос. Вопреки всему, что произошло за последние сутки, на что вы готовы пойти, дабы возобновить проект?

16

Крохотный мир, умещавший в четырех стенах, где пять человек, которые еще вчера вели обычную жизнь, сейчас стояли на пороге нового витка истории. Строго, умеренно громко и не допуская вмешательства, Конлон, двигаясь вокруг подчиненных и держа руки за спиной, начал говорить:

– Знания – это великий дар, и мы благодарны вам за это, и постараемся использовать их по назначению. Но, кроме этого, вы сами куда больше провоцируете конфликт, нежели слово, принесенное вами в мир, – взгляды Артура и Людвига, казалось, могли сместить горы, – технология, дающая вам жизнь, предоставляет куда большие возможности в этом мире, чем у любого человека – вот главная опасность. Представьте, что произойдет, когда – не если, а когда – о ней прознает остальной мир. Я говорю о технологии, об этой технологии, – он указал пальцем в сторону Людвига, оглядывая каждого в этом помещении, – вы ученые, это ваш мир, ваши игрушки, и я даже не буду спрашивать, насколько вам любопытен он, как научное открытие, как неизвестный механизм, я знаю ответ. Это не просто знание, это – страх перед тем, как легко мы можем потерять контроль над наукой, над технологиями, а главное, страх перед событиями, уж поверьте, мне далеко не мирными, которые последуют сразу за тем, как кто‑то вне этих стен, узнает о существовании подобного индивидуума. Пока он остается здесь, живой или мертвый, нам стоит отсчитывать время, оставшееся на мир, – он снова обратился к роботу, – вы сделали свой вклад, мистер Людвиг, мы услышали вас, и мы сделаем все возможное, обещаю. Но персонально вы не можете оставаться и дальше здесь, – длившееся несколько минут молчание, знаменующее окончание монолога, не могло смениться чьей‑либо речью из‑за банального страха каждого взять на себя ношу того, чью сторону он выберет и почему.

– Ваша логика неоспорима, Артур Конлон. Если вы поверите, то я скажу, что действительно приятно удивлен, – спокойно сказал Людвиг, – но я не могу вернуться в свое время по той же причине, почему вы не можете проверить мои слова. Как правильно подметил Итан, мы уже изменили будущее.

– Позволь спросить. Вы правда не можете этого сделать, или все же не хотите?

– Я не хочу, – не сразу, но откровенно ответил робот.

– Послушайте, зачем все так усложнять, мы сможем сокрыть его от внешних глаз, – уверенно встряла Майя, но к этому моменту подошел Кристофер, встав напротив неё, общаясь к Конлону.

– Артур, вы не говорили, что хотите позволить ему уйти, – его негодование привлекло внимание всех, – слова Людвига, уж прости меня, простое пророчество, коих в сети у многих фанатиков найдется превеликое множество на любой день и случай жизни. Человечество всегда двигалось по наклонной, это не новость…

– К чему ты клонишь? – Недовольно, явно с уставшим видом резко оборвал Итан.

– К тому, что слова его не имеют важности. ИИ, захватывающий мир – да это фантасты ещё сотню лет назад предвидели и пророчили. Я уверен, что те, кто занимается этим вопросом, примерно, да предполагают, аналогичный исход. Крайне странно, что ты, Итан, как‑то слишком доверчиво к этому роботу относишься.