Мы лучше

Сегодня ее удивил еще один момент, который остался бы незамеченным в любой другой день – Бенджамин открыто так и не высказал свою позицию. Она помнила его по тем нескольким встречам на собраниях и одном корпоративе, и то – запомнила его, сама не зная почему, ведь за сегодня он уже сказал больше, чем они общались все предыдущие встречи. И тут снова он, но изменившийся, хотя, думала она про себя, понять, чем именно определить сложно. Возможно, у нее просто не было шанса узнать его лучше, да и тогда это было незачем, но одно было ясно точно – сейчас он не на ее стороне, ведь не предупредил, хоть и явно подавал знаки солидарности с их с Итаном взглядами. Казавшийся затворником симпатичный парень, оказался еще той таинственной фигурой, открывающейся с совершенно разных сторон, и это заставляло ее относиться к нему с подозрением.

Представшие перед ними двери являлись последним рубежом перед встречей с теми, чья работа начала сегодняшнюю конфликтную ситуацию, больше похожу на шахматную партию. Людвиг, ставший негласным лидером в считанные минуты, руками раздвинул металлические двери, игнорируя блокировку. Данное действие сразу заметил Конлон, услышав закономерный скрип. Стоя в другом конце помещения, первым сделал шаг навстречу виновнику сего события. Бенджамин и Кристофер получили от него команду продолжать работу и не посмели ослушаться, лишь слегка поглядывая в сторону, как им казалось, неизбежного конфликта. Людвиг прошел всего на два метра от двери, позволив своим компаньонам занять пространство по сторонам, отдав подошедшему Артуру Конлону лишь тыл, как пространство для маневра, который, в свою очередь, не стал приближаться к объекту внимания ближе, чем на метр.

– Я знаю, что вы пытаетесь делать. Я понимаю почему, но это не принесет вам того результата, который вы ждете, – начал уверенно Людвиг.

– Сэр, – вмешалась Майя, – он прав, то, что вы увидите в будущем, будет не его мир, а уже другой – будущее уже изменилось, – она говорила быстро и уверенно, но результат был тем же – Артур проявлял профессиональную выдержку.

– У нас есть шанс, Артур, – Итан обратился к нему по имени, привлекая внимание, – я был бы рад иметь конкретное доказательство, но если мы начнем опираться на ежесекундно меняющееся будущее, то будем не стремиться к идеалам, а бесконечно пытаться исправлять ошибки, которые сами же и допускаем, превратив нашу работу в парадокс. Сейчас есть лишь одно будущее – его будущее. И дабы что‑то менять, нужно придерживаться единственного пути развития, а не менять траекторию каждый раз из‑за страха, – они смотрели друг на друга, не обращая внимания ни на что. Речь Итана произвела впечатление, кажется, на всех, и лишь через минуту затишья Конлон, повернув голову к Майе, а потом и на Людвига, произнес обращение ко всем:

– Процесс запуска воссоздается не для того, чтобы убедиться в достоверности слов Людвига любыми доступными средствами, будь то отправка нашего представителя в возможный мир, либо же открытие двери для ещё одного так называемого «пришельца» из будущего. Машина должна заработать лишь для одной цели: отправить вас домой, Людвиг.

Допрос – Бенджамин Хилл

Мужчина в черном сидел напротив Бенджамина, держа руки сложенными в замке на столе.

– Скажите, Бенджамин, как вы себя чувствуете, не нужна дополнительная медицинская помощь? – Он не ответил, – нам интересно, что произошло, на самом деле? Можно своими словами, все‑таки мы на вашей стороне, ЦРТ важно наличие максимальной прозрачности для защиты своих людей, – уважительный тон и лояльное отношение были отличительной чертой и чем‑то удивительным для Бенджамина, который привык к строгим нравам подобных бесед во все более корпоративной компании.

– А вы воспитанный, это редкость, – словно хваля, произнес он, – но давайте начистоту – вам плевать на меня. Не будь моей работы, моих знаний и какой‑либо личной жизни, отсутствие которой позволяет работать все дни недели, вы бы так не беспокоились. Вы знаете, чем я занимаюсь, так что спрашивайте прямо, чего томить.

– Я не совсем понимаю вас.

– Я не пытаюсь никого обидеть, но выглядит все так, словно вместо прямого вопроса вы подходите издалека, и в другой ситуации, с другим человеком, это, возможно, было бы более чем нормально, но не со мной, уж простите.

– Вы мне нравитесь. Ваша прямота и откровенность – хорошие качества, особенно для того, кто провел все детство в детском доме. Если бы вас не нашло ЦРТ – даже страшно представить, куда бы занесла вас жизнь.

– Беру слова обратно, вы невоспитанный, – отстраненно и саркастично ответил Бенджамин.

– Крайне интересно знать, почему вы избегаете людей?

– Я нормально отношусь к людям.

– А я не об этом спросил. Вы слишком умны для такого ответа. Хоть вам, возможно, и приятна такая манера защитного игнорирования, но все же не стоит забывать, что это – официальный разговор, и нам требуются конкретные ответы на конкретные вопросы.

– Вообще вы правы, чем быстрей начнем, тем быстрей отпустите. Отвечая на ваш вопрос, – неохотно начал он, – я сказал правду. К людям я отношусь нормально. Просто с ними скучно. И, забегая вперед, мне не доставляет удовольствие общение с коллегами или знакомыми по причине простой, как мир: я не вижу в этом пользы, если, конечно, это не рабочие вопросы.

– Может ли это быть связано с тем, что в приюте и школе вы были своего рода изгоем, затворником, не таким как все?

– Вы что, психотерапевт? Если что, я, как и все, стандартно проходил интервью со здешними представителями этой профессии, так что покопайтесь в бумажках.