Мы лучше

– Ваша прямолинейность меня всегда восхищала. Итак, – он посмотрел в планшет, – аналитики все проверили и дали добро, охрана никаких причин не выпускать вас на работу не нашла, генеральный директор даже выписал вам компенсацию – небольшую, но все же – и самое главное, вас восстановили в должности, с возвращением, Итан Майерс.

– Что, вот так просто, даже без дополнительных вопросов, которые я уже слышал и на которые уже отвечал? – Несколько удивленно спросил Итан.

– Вот так просто, – сразу ответил Алан, – ЦРТ любит бюрократию и порядок до тех пор, пока они не противоречат их капиталу и проектам, что в перспективе улучшат тот самый капитал. Пусть это и странно звучит, но на самом верху сидят те, кто видят и знают несколько больше нас с вами, что правильно, а что нет для общего блага.

– Их благодарить?

– Да, благодарите их, – Итан, кивнув, слегка улыбнувшись, ожидая дальнейших действий, ведь Алан молча смотрел на него, явно выдерживая паузу для высказывания или же подбирая слова, все для той же цели.

– Вы умный человек, Итан, отличное образование, высокая должность в самом главном центре по развитию новейших технологий. Я, конечно, не психотерапевт, но все же мне довелось видеть последствия трагедий, которые в той или иной степени похожи на ту, что пережили вы. В частности, я имею ввиду те, что происходят среди гражданских на рабочем месте. И знаете, довольно часто, почти всегда, коллеги погибших, их друзья и знакомые, особенно те, кто непосредственно видел их гибель или даже являлся, пусть и в разной, но все же степени, виновником трагического события, чувствовали скорбь, – Итан с предельной выдержкой смотрел в глаза Алану, – кто‑то увольнялся, кто‑то переходил в другой отдел, или же попросту брал отпуск, посещая терапевтов или беря передышку на курорте. Смерть в таких местах всегда отражалась на многих и особенно на тех, кто был близок, ибо хоть людей науки и учат ставить разум превыше эмоций, все же, закаляет лишь опыт, которого у большинства нет в данном трагичном вопросе. Уверен, вы уже поняли, к чему я клоню.

– Разумеется, – Итан был непоколебим, – моя работа и, уверен, работа большинства людей здесь имеет четкое назначение, и даже позволяет себе использовать лозунг «цель оправдывает средство». Оплакивать трагедию, возможно, почтенное занятие – уважение, светлая память – это прекрасно, и я не против такого явления. Но среди нас, ученых, что живут и умирают ради своих идей, такой привычки нет. Я почту память погибших, продолжая делать свою работу, ради которой я живу, ради которой они готовы были умереть и умерли, и это вызывает уважение.

– Звучит вполне приемлемо. Но разве это не цинично – вот так игнорировать трагедию. Вы были там, и знали их, и вот так просто пойдете дальше работать, делая вид, словно это нормально?

– Я лишь знаю, что слезы об усопших не должны мешать делать то дело, которое эти усопшие уважали и к которому стремились. Лучшая память – это не позволить их жертве быть напрасной, уж это ты не будешь отрицать, Алан?

– Это не буду. Но что это будет за прогресс, если мы все начнем игнорировать смерть ради работы? Каким тогда станет мир, Итан?

– Безопасным, – строже сказал Итан, показывая, что ему надоели эти разговоры, – люди гибнут каждый день, ты оплакиваешь их, Алан? Посмотри в окно, что творится в мире, сколько происходит событий, неподвластных общей цели любви и созидания. Вот там настоящая трагедия, где люди гибнут не ради своих идеалов и целей, а потому что так решили другие. Мы здесь живем как боги на Олимпе, которые забыли, что есть мир, там, внизу, где простые смертные делают вид, что наше наличие дает им надежду, и я, Алан, тот человек, который сделает все, чтобы эти надежды оправдались, и несколько смертей коллег не помешают этому.

– Ты бы и к сестре так же относился, Итан?

Слова эти были для Итана неожиданностью, но он сдержал себя.

– Она бы не умерла, занимайся люди правильным делом. Она была прекрасным человеком, который мог бы сделать так много хорошего для мира, но все случилось так, как случилось. И, знаешь, я даже рад. Она ушла с миром, когда сама природа распорядилась, так она не успев разочароваться в людях.

– А ты разочарован в людях, Итан?

– Если бы я не был разочарован, то как бы смог работать? Для того, чтобы пытаться что‑то улучшить, надо увидеть и понять, где слабость и в чем проблема – чистая логика и математика, никакой слепой ненависти. Это место существует для того, чтобы сделать всю нашу жизнь и нас самих куда лучше, чем есть, иначе каждый бы просто жил, не мешая другим.

Итан молча вышел из кабинета. Адам остался сидеть на месте, удивляясь, как всего один день, одна трагедия, способна изменить человека.

17

Работа любого человека, результат которой положительно влияет на чью‑либо жизнь – прекрасное благо, демонстрирующее пример правильной цели и доказывающее важность нахождения исполнителя в нужном месте и в нужное время. Работа, зачастую, имеет четкую прямую, от начала задумки или получения задачи, до ее исполнения, когда результат заведомо известен, и погрешность составляет лишь время его получения. И каждый раз, ведомый самыми благими целями, под влиянием окружающего фактора, человек иногда сокрушается от того, насколько его вклад мал в масштабах всего мира.

Перспективы – это краеугольный камень наших выборов, они строятся из анализа, приоритетов и приличной доли надежды, окупаемость которой напоминает опьяняющий аромат счастья и собственной важности. Впервые за долгие годы, а, возможно, и за всю жизнь, ему довелось увидеть и даже приблизиться так близко, как никогда ранее, к инструменту реализации той самой искры, что зажжет новый виток возможностей, тому самому рычагу, который сдвинет неподъемный пласт предела нынешних возможностей, позволяя открыть совершенно новые горизонты, неведомые доселе человеку. И вот сейчас он смотрит на него, понимая, как упускает, возможно, единственный шанс за всю свою жизнь, использовать этот ключ для открытия двери, за которой, пока что неизведанные достижения во всех областях науки, способные, наконец, изменить мир больше, чем на погрешность. Людвиг прощался, искренне радуясь тому, что встретил этих людей. Всеми движет страх неконтролируемых перемен, но это закономерная ситуация, когда появляется новая переменная. Большинство боится брать на себя ответственность за возможный ущерб или жертвы, не осознавая, что даже если их страхи оправдаются, это будет ничтожная цена за нечто большее. Он видел, что Бенджамин стоит рядом с машиной времени, а Людвиг общается с Итаном и Майей, объясняя, что не может оставить какую‑либо информацию о будущем или о себе, ведь не знает, как ей будут распоряжаться, а на такой риск он пойти не может. Ответственность во всем ее величии, дающая ещё больше поводов сокрушаться о потерянной возможности. Людвиг лишь пересказывал раннее пророчество, но в этот раз, добавляя незначительные детали.