Человек может привыкнуть ко всему. Он привыкает, даже если поначалу новое дело ему кажется страшным и неприятным. Пройдет день-другой, неделя, месяц, и он привыкнет. Привыкнет, даже если это доставляет боль. Такова человеческая природа.
Вот и Соджун привык. Привык к косым взглядам, привык к шепотку за спиной, стоило лишь отвернуться… Но он так же привык не обращать на это внимание, пока однажды в стражницу не вошли двое солдат. Один из них был крупный, упитанный мужчина, любивший вечерами прикладываться к бутылке, отчего его лицо всегда было красным, а второй смотрелся подле своего товарища щуплым и слабым. Соджун еще толком не рассмотрел физиономии этой парочки, еще не успел вспомнить их, а ладонь сжала рукоять меча. Сузившиеся глаза смотрели, прожигая насквозь.
Нет, Соджун ничего не забыл. Не забыл о том, в каком состоянии застал Елень в конюшне. Не забыл ее повязок и синяков. И судя по рожам солдат, они тоже не забыли: щуплый, узнав Соджуна, запутался в собственных ногах и расстелился на земле. Его приятель наклонился, чтобы помочь встать, но щуплый что-то быстро сказал, и красномордый обернулся, встретившись глазами с капитаном магистрата. Ох, если бы можно было убивать взглядом…
Тогда он искал эту парочку. Искал долго и разочаровался, когда узнал, что солдат отправили на границу, хотя прекрасно понимал, что таким образом капитан Сон пытался замести следы того, что те натворили. На границу Соджун не поехал, и вот спустя полгода они предстали перед ним, да еще и в такой момент.
Но солдаты повели себя совсем не так, как он ожидал. Они делали вид, что впервые видят Соджуна и молчали об Елень до тех пор, пока однажды…
Капитан Юн Джехо отмечал рождение сына. Это был долгожданный мальчик, на которого еще до рождения возлагались большие надежды, ведь он был единственным продолжателем великого рода. Несмотря на то, что у капитана Юн было четверо старших братьев, ни у одного из них не было сына. Сам капитан стал отцом уже в шестой раз, и на этот раз Небо наградило его наследником. По этому поводу был устроен грандиозный праздник.
Бёнгван гудел подобно улью. Кисэн, словно прекрасные пестрые бабочки, порхали по залам, откуда доносилась музыка и слышался задорный смех. Вино лилось неиссякаемой рекой. Капитан Юн, сидя во главе стола, принимал поздравления и подарки, и улыбка не сходила с его счастливого лица.
Стол, где сидели офицеры, был накрыт в самой богатой зале. Прекрасная, поражающая простором и великолепием убранства чайная зала возвышалась над прудом. Сейчас внешние стены были разобраны, открывая взгляд на все четыре стороны (зимой зала превращалась в закрытое помещение).
От пруда тянуло прохладой, ветер освежал захмелевшие лица сослуживцев счастливого отца, а в отдалении, сидя под открытым небом, поднимали чаши за здоровье новорожденного обычные солдаты-стражники. Вино им подливали уже не столь прекрасные девушки, да и стол хоть и ломился от закусок, но все же не мог похвастать таким изобилием, как стол офицеров. Но стражники не ратовали. Они ели, пили, смелись, а потом к ним пришла красивая девушка с каягымом. Раб, несший инструмент, откланялся и ушел, а кисэн устроилась и заиграла какую-то веселую мелодию. Стражники пустились в пляс. Исполнительница улыбнулась, ее пальцы еще быстрее побежали по струнам, она смотрела лишь на свои руки, редко поднимая голову, и потому не заметила пристального внимания двух мужчин, которые не сводили с нее захмелевших глаз.
— Похожа, — выдохнул тот, чье лицо уже покраснело от выпитого вина.
Его напарник, сидя по левую руку, лишь кивнул, соглашаясь.
Девушка сидела к ним боком, и так она очень походила на ту женщину, над которой эта парочка издевалась полгода назад в разоренном поместье: тот же профиль, подбородок, изгиб шеи. Они оба даже протрезвели. Ту женщину они не забывали, хотя и не сознались капитану Сон, откуда побои: сесть в седло без стона каждый из них смог лишь спустя несколько недель. Вот только капитан Сон тогда сам обо всем догадался и, воспользовавшись тем, что Соджуну было не досуг разбираться с негодяями, отправил парочку из Ханяна на границу. Те попытались возразить, но начальник намекнул, что в таком случае и чона[1] не даст за их жизнь. Подопечные повиновались. И вот сейчас, видя перед собой столь прекрасную девушку, они вспомнили о той ни разу не вскрикнувшей женщине. Но тут исполнительница повернулась к ним, и наваждение пропало: круглое, как луна, лицо; широкие скулы; черные, точно ночь, глаза.
— А сбоку очень похожа, — промолвил щуплый.
Красномордый хмыкнул:
— Капитан Ким, поди, из-за нее сюда и ходит.
— Кто куда ходит? — спросил один из сослуживцев.
— Капитан Ким Соджун, — ответил щуплый.
— Красивая! — выдохнул стражник справа.
ebooksa