Да, так драться можно; хотя, наверное, с ходу такой доспех не пробил бы и огненный клинок Сурта.
Но глаза великого змея смотрели на неё, Райну, и только на неё. Трогвара чудовище словно даже и не замечало.
Огромная пасть приоткрылась, выдвинулся раздвоенный язык — словно сплетение самых толстых канатов.
Но яд не капал со смертоносных клыков, и дыхание страшилища, гибельное, согласно сагам, не причинило валькирии никакого вреда.
— Райна!
— Погоди! — крикнула валькирия.
Словно ветер шевельнул нагими ветвями, словно зашуршали сухие, обречённые осени травы и тростники.
Йормунганд заговорил.
«Kveðja, systir… Приветствую, сестра…»
— Райна?..
«Кveðja, bróðir minn. Приветствую, брат мой».
«Dagur Ragnaroks er kominn, systir».
— Да, брат, день Рагнарёка наступил, но совсем не так, как было предсказано.
«Ég veit, мне ведомо, — с печалью и гневом раздалось в ответ. — Великие силы перекроили нити судеб. И тебе, и мне отказано пасть в бою с честью. Я брошен сюда, на камни нагой пустыни. Лишён своей судьбы и даже воды, поддерживавшей моё тело…»
«Но ты же мёртв, брат?»
«Нет, — злобно донеслось с высоты. — Как и ты, сестра, я попал сюда волей тех, кто дерзнул по собственному разумению изменить начертания пророчеств. Все эти века на морском дне я размышлял… но не только!..»
Не шевелясь, воительница смотрела в жёлтые глаза чудовища. А шипение всё длилось, полное боли и ненависти.
«Я обвивал Митгард. Я хранил Срединный Мир и Йотунхейм, Свартальфхейм и Льёсальвхейм, в том числе и владения сестрицы Хель, хотя она о том и не знала. Мы все исполняли наш долг, даже малыш Фенрир. А теперь время наше вышло, время хранителей, почитавшихся великим злом. Я жду твоего удара, валькирия».
«Ты хранил, брат?»
Сухой смешок.