— Простите, мессир, — пробормотал Омод, вставая и, приблизившись, выдернул его.
— Вы вызывали, ваше величество? — спросил учитель с выдержкой человека, привыкшего к самым безумным выходкам сильных мира сего.
Омод знал, что его предшественник — король Годфрик, — славился не самым воздержанным нравом. И всегда был доволен тем, что отличается от него. Даже поставил себе когда-то в начале правления цель быть как можно меньше похожим на своего сумасбродного дядю.
— Да, мессир. Я хочу чтобы вы нашли все о Морхольтах, что сумеете найти.
— Морхольтах-Уилфредах? — приподнял седые брови старик. — Они теперь сдваивают фамилию.
— Мне нужна первая часть.
— Зачем вам этот род?
Омод задумчиво посмотрел на него.
— Делайте, как я сказал, мессир.
— В книгах…
— Не в книгах. Мне не нужны сказки. Я хочу правду. Безо всех этих проклятий — только то, что есть на самом деле.
— Слушаюсь, ваше величество, — поклонился старик. — Что до ваших уроков…
— Мне не до них. Сейчас праздники, — добавил он уже мягче при виде окаменевшего лица старика. — Отдыхайте, мессир. Если я захочу узнать о том, как солнце вращается вокруг нас, и почему весной соки начинают течь в травы и деревья, я за вами пошлю.
Старик отвесил полный достоинства поклон, всем своим видом демонстрируя, что его заставили делать что-то неподобающее, и удалился.
Следом вошел юноша.
— Сир.
Омод впервые пригляделся к нему.
Умное узкое лицо, слегка бледное, тонкие губы, чуть вздернутый нос, длинные пальцы, выдающие чуть нервическую натуру, и в то же время решительность, запечатлевшаяся во всем этом хрупком теле.
— Доброе утро, Морхольт-Уилфред.
Тот стоял, выжидающе и немного непонимающе глядя.