— Ты что, сдурел?
— Нет, серьезно.
— Отстань! И ночью нет покоя… Ну, чего тебе?
Ответить на этот вопрос оказалось не легко. Мысли, которые только что теснились и волновали, неожиданно сдались неубедительными, наивными.
— Что будем делать с Лёдей? — спросил он неуверенно.— Вчера Шарупича поздравляли с депутатством. Поздравлял, понятно, и я, а смотреть в глаза не мог.
— Ты меня разбудил, чтобы это сказать?
— Может вспыхнуть скандал. Трепать будут и мою фамилию.
— Так бы и говорил! — Последнее время Вера стала недомогать и все чаще бросала ему прямые, жестокие слова.— Ты не об их судьбе печешься, а просто скандала боишься. Молчал бы!..
— Ты, Веруся, не так поняла. Глупо на неприятности самим напрашиваться, какая после будет работа… Да и родился я с совестью…
— Ах боже мой! Что ты делаешь со мной? Я еле заснула, голова болит, разваливается. Как я засну теперь? Иди намочи полотенце.
Она едва не заплакала, жалобно сморщилась и стиснула руками виски.
Сосновский нащупал возле кровати ногами тапочки и поплелся на кухню. Но воды в кране не было, и он, растерянный, вернулся ни с чем.
— И графине посмотри! — раздраженно воскликнула Вера.
Намочив полотенце, он неумело положил его на лоб жене.
— Боше мой! Зачем намочил всё? — застонала Вера вытирая ладонью струйки воды, которые потекли по вискам.— Дай пирамидон, он в моей шкатулке…
Когда наконец она успокоилась и, бледная, с полотенцем на лбу, закрыла глава, Сосновский присел на край постели к долго глядел на свои босые ноги, казавшиеся необычно худыми. Мучило недоумение: как все-таки неладно в жизни. Неужели нельзя, чтоб люди не делали друг друга несчастными? Чтобы человек всегда был рад другому человеку — в любой час дня и ночи? Но вместе с этим росла и жалость к жене — такой изнеможенной, беспомощной.
2
Оказалось, что это был не каприз. Утром Вера не встала с постели. Лежала притихшая, обессиленная, с покаянным лицом. Отвечала односложно, утомленно. Подкупленный этим, Сосновский, сев бриться, сызнова заговорил о Юрии, о том, что придется, наверное, взять Лёдю,— пусть создают семью. Сама попробовала не только сладкого. Лучшую девушку, говоря откровенно, трудно найти. Родители хорошие. Пройдет четыре года — будет инженером. Да еще каким!
Вера слушала молча, только на щеке у нее иногда дергался мускул.
— Зачем становиться им на дороге,— стараясь вызвать жену на разговор, продолжал Сосновский.
ebooksa