— Нам не мешало бы вообще больше думать. А так что? На работе и то бывает: руки горят, а нет, чтобы подключить голову… Для Трохима вон — пусть и неба не будет. На лес или поле — ноль внимания, фунт презрения. А услышит, что кто-то восхищается ими,— на смех поднимает, измывается. Думает, притворяются просто, юродствуют. Я вчера даже поссорился с ним. Хозяйский хлопец, а этого не чувствует.
Всю дорогу они разговаривали о Лёде, Юрии, Трохиме Дубовике, Кашине и ни слова не сказали о том, что на душе у самих. Но, простившись у подъезда нового дома, куда недавно переехали Вараксы, Кира вбежала к себе на площадку и засмеялась от избытка чувств.
— Ты сегодня очень хороший, Прокоп,— вслух сказала она.— Лучше всех! Даже мало похож на себя. Честное комсомольское!..
Ее охватила такая нежность, что, увидев отца, читавшего за столом книгу, Кира обвила его шею и стала целовать.
Варакса снял очки и, чтобы высвободиться и взглянуть на дочку, откинулся назад.
— Хвалили, видно,— произнес он растроганно.
— Да!.. Нет, папа… Нам хотят присвоить звание ударников коммунистического труда.
— Такой егозе да такое звание? За какие это заслуги? За то, что прыг да шмыг все?
Он не дал ей пойти на кухню, сам собрал на стол, подогрел и принес ужин. Потом стал рядом и смотрел, с каким аппетитом ест дочь. Его поза и то, что он стоял и наблюдал за ней, напомнили Кире умершую мать. Но грусть едва тронула сердце — так было отрадно.
— Жалуются на вас, Кируха,— по привычке стал выговаривать Варакса.— Что это за порядки? Ударники, а бузите из-за форм. Разве вам делить работу на выгодную и невыгодную? У нас так не было, дочка. Избаловали вас этой самой материальной заинтересованностью. Вот сессия скоро — там скажут…
— Нас избаловали? — встряхнулась Кира.— Мы, папа, в комсомольскую копилку не одну тысячу положили. Прокоп очередное предложение подготовил. Одному ему у нас цены нет!
— Баламутит Дора Дмитриевна вас… Нет у ней хозяйского подхода…
— Неправда! Она справедливая, папа!
— Кроме материальной заинтересованности еще кое-что требуется. А то рвачами будете расти. Не думай, Комлик тоже за этот принцип. Может, самый горячий сторонник его. Так что вон куда Дора Дмитриевна вас толкает. И начальник цеха, егоза, есть начальник. Он не для себя старается.
— Мы все равно, папа, против него выступать будем. Разве можно так относиться к людям? К правде?
— А вас кто спрашивает, можно или нет? Смотри мне!
— Мы, папа, люди…
Ощущение счастья не оставило Киру и в постели. Едва она закуталась в одеяло и, свернувшись калачиком, стала согреваться, оно даже усилилось.
Наверное, потому и сон ей приснился особенный. Кира увидела светлую полосу на востоке — чистую, в карминовых тонах. На ее фоне летели гуси. Низко, почти над землей. А по земле за ними бежал волк. Но гуси летели спокойно, плавно махая крыльями, и только, когда волк подпрыгивал, немного поднимались выше. И казалось, что летят они словно по волнам. Потом увидела Кира цыганку. Ярко одетая, с длинными черными косами и вызывающе красивым лицом, та протягивала Кире руку, в которой держала карты. Но когда, размахнувшись, вдруг бросила их, вместо карт полетели голуби.
5
ebooksa