– Что-то я стала забывчивой, – жаловалась между тем Таисия Игнатьевна, – вещи вот уже оставляю.
– Ничего, – успокоил её Бочкин, – у вас для ваших лет отменная память. Это я никуда не гожусь. Целый день ваш платок висел на стуле, а я и не заметил.
– Да, – сказала Таисия Игнатьевна, морща лоб, – помнится, я оставила у Анны Дмитриевны зонт, так она сразу же заметила его и тут же мне вернула.
– Да, – несколько принужденно рассмеялся Бочкин, – у нашей Анны Дмитриевны глаз острый. Она все примечает, чужие вещи никогда не пропустит. Я тоже забывал у неё то одно, то другое, так она сразу же мне возвращала. Вообще, наша Анна Дмитриевна – непредсказуемый человек. Казалось бы, кому как не мне, её соседу, знать её лучше всех, но временами она и меня удивляет.
– Что вы имеете в виду? – поинтересовалась Сапфирова.
– Ну, взять хотя бы такой случай. Помните, в прошлом году закрывался медпункт: медсестра уезжала в Утёсово? Так Анна Дмитриевна решила стать медсестрой вместо Бричкиной. Я даже учил её делать уколы.
– Анна Дмитриевна – медсестрой?! – в изумлении воскликнула Сапфирова. – Вот уж никогда бы не поверила!
– И всё же это факт, – развеял её сомнения ветеринар. – Однако ж козыри у нас крести, – сказал он, возвращаясь к игре.
Они поиграли с полчасика, и Таисия Игнатьевна стала собираться домой.
– Интересно, найдут когда-нибудь вещи бедной Антониды Александровны? – спросила Таисия Игнатьевна, ласково глядя на Бочкина.
– Вряд ли, – ответил тот. – Следователь слишком глуп, чтобы что-нибудь обнаружить.
– Вы находите?
– А разве нет? Топчется тут уже месяц, и все без толку.
– Жаль все-таки Антониду Александровну, – вздохнула Сапфирова. – Саму её обокрали, подруг убили – просто ужас. Жду не дождусь, когда убийцу поймают.
– Я тоже, – пылко поддержал её Бочкин. – Хоть бы у следователя ума на это хватило. Таисия Игнатьевна, а вы верите в Женщину в белом? – вдруг спросил он.
– Может, она и есть, – ответила Сапфирова, – но убийство, по-моему, совершил реальный человек, а не призрак.
– Тут мы с вами сходимся, – кивнул Бочкин.
Таисия Игнатьевна встала и поежилась, хотя было не меньше двадцати градусов тепла.
– Холодновато для конца июля, – заметила она вскользь, – вечера становятся холодными. Я раньше любила вечерком прогуляться, а теперь вот дома сижу. Ужасная я мерзлячка, – рассмеялась она.
– Да, холодает, – неопределенно протянул Бочкин, провожая ее к дверям.