– Они всего час полежали! – Дочурка уже повысила голос, хотя скорее просто шипела от возмущения на ухо неугомонному Лису.
– В этом и смысл: давать расслабляться, и закручивать пружину с новой силой, – спокойно ответил он, – Пойми, моя дорогая, при создании Перекрёстков, или групповой работе в Эфирном Мире, исключительно важно верить в товарища, а не оглядываться всё время через плечо. Одна ошибка, и, либо выпадет важная составляющая экосистемы, без которой не смогут жить и развиваться другие существа, или канет навеки в потухшей раньше времени аномалии бесценный груз.
Он с трогательной нежностью зарылся лицом в её перья, почти невидимые в темноте, и добавил:
– Мы не можем допустить появления в цепи слабого звена. Вот и всё.
Смутные очертания крылатого фантома никак не ответили на эту ласку, только нервно дёрнулся гибкий хвост, выдавая раздражение и досаду. Два шаровых скопления звёзд, полные укора, уплыли к группе кандидатов, встреченные едва заметными улыбками на усталых лицах – Лесавесима и Хакура подбадривали детей, не в пример двум инструкторам, держащим дистанцию.
До рассвета ещё ой как далеко, а цепочка путников уже зашагала по бесконечной ленте дороги, что змеёй бежала прямо вдоль русла, повторяя все повороты водного потока.
Несчётное количество лет назад, бегущая от далёких западных гор река упёрлась в твёрдые породы этой равнины, и стала искать обходной путь, пробивая себе дорогу к океану в более податливых почвах. И теперь она делала огромный крюк: сначала спускалась на северо-восток, а потом петлёй охватывала небольшую возвышенность, быстро поворачивая почти строго на юг, а далее возвращаясь на прежний курс, стремясь к восходящему солнцу.
Инструкторы не ставили перед испытуемыми задача пройти весь этот головокружительный вираж, протяжённость больше двух сотен километров, но и рассчитывать на лёгкую прогулку никому не стоило.
Передвижение быстрым шагом на большое расстояние при хроническом недосыпании и смертельной усталости – адская мука. Человек просто теряется на границе между реальностью и сном. Темнота делает пейзаж однообразным, одинакового чёрным, не меняющийся часами ритм шагов, размеренное покачивание рюкзака за спиной…
Жуть. Глаза слипаются, девушки и парни уже практически спят на ходу, временами спотыкаясь и падая, поднимаясь снова и снова. Инструкторы налегке шагают сзади, ещё дальше, с притушенными фарами едва ползёт электромобиль, но его услуги, подобрать сдавшегося, пока никому не понадобились. Хлюп, хлюп, едва слышно шепчет вода под подошвами ботинок, скрип, скрип, вторят лямки рюкзака… баю-бай, баю-бай, падай, падай, засыпай…
Грохот очередного падения, и едва слышная матерная ругань слетает с обветренных девичьих губ. Медведеву под руки поднимают Волкова и Коваленко – команды уже давно перемешались. Кто прибился к кучке, кто шагает в гордом одиночестве, от страшной усталости и одолевающего сна не обращая на этот факт ни малейшего внимания. Наручные часы инструкторы отобрали, и, вырвавшись на миг (минуту, а, может час?) из пучины беспамятства механическая кукла, в которую удивительно быстро превращается живой человек, даже не может сообразить, сколько километров осталось за спиной. Только изменившееся положение на небосводе двух лун даёт хоть какой-то ориентир, хоть какую-то возможность не потеряться в этой безмолвной пустоте, где только и слышно твои шаги, тяжёлое дыхание, да стук сердца…
– Как дела, кандидат Колосова?
Элан и Афалия остановились у обочины, на которой безвольно осело тело девушки, привалившись спиной на рюкзак – у бедняжки нет сил, даже снять поклажу. Друзья уже далеко за поворотом, такие же смертельно уставшие, но ещё способные не пойми каким чудом двигаться. А она уже даже пошевелить ногами не может, только лицо перекошено болью: судороги скрутили бёдра и икры, и Катя только негромко стонет:
– Не… могу… больше…
Лисичка сочувственно кивает, чуть прикрыв глаза:
– Сейчас тебя увезут отсюда, потерпи…
Девушка плачет, но не от боли. Сначала выбыл её однофамилец, Костя, а теперь и она…
Новый поворот, точнее сразу два: одна дорога отворачивает в поля, другая наоборот, спускается к реке, но топтаться в нерешительности не дают. Лесавесима перегородила ту, что бежит прочь от водной глади, уже подсвеченной зарёй, и кандидаты, едва переставляя ноги, гремят ботинками по деревянному настилу, интуитивно стремясь к знакомому ориентиру.
Новый лагерь, с большой палаткой украшенной красным крестом, новый, и хочется надеяться, что последний. Они уже больше суток на ногах, сил нет даже на то, чтобы стащить обувь с гудящих ног, и дети просто падают в руки врачей, или прямо на землю. Многие так и не снимают рюкзаков, вытягиваются во всю длину, не веря, что тяжелейшим марш остался позади.
Снова уставшие инструкторы проводят осмотр – оба кицунэ спали даже меньше, чем испытуемые, но, естественно, им досталось несравненно меньше. В каждом лагере наставника ждёт горячая пища, возможность переодеться, посидеть в тепле, а кандидаты могут рассчитывать только на то, что несут с собой.