Хасидские рассказы

— Подумай-ка, Товий, теперь ты здоров и силен и можешь заработать больше или меньше, как когда… Но что будет, когда ты состаришься, обеднеешь и не станет у тебя сил для труда.

Но Товий ему ответил:

— Послушай, немец! Жена моя Сарра желает наступления изобилия сейчас. Во-первых, говорит она: «Благословен Господь ежедневно», и нечего поэтому заботиться о дне грядущем; а во-вторых, детей из школы прогнали…

— Пусть так! — сказал тогда немец. — Иди домой. Раньше, чем ты войдешь туда — разбогатеешь!

Товий думал было расспросить о том, что именно будет по истечении семи лет, но немец исчез.

Товий отправился домой. А жил он, как было сказано, за городом, почти на чистом поле. Подошел он к дому, видит: дети играют за домом в песке.

И заметил, что они достают из ямки не песок, но чистое золото, настоящее червонное золото… И начались счастливые дни, семь лет изобилия…

Но время летит, как из лука стрела, и семь лет быстро минули. И немец явился объявить Товию, что семь лет миновали, и в эту ночь его золото уйдет в землю, все золото, что в доме, и даже те богатства, которые они запрятали у людей…

Пришедши, немец застал Товия, как и в первый раз, на базарной площади. Стоит Товий по-прежнему с подоткнутыми за пояс полами кафтана в ожидании заработка… И сказал ему немец: «Слушай, Товий, семь лет миновали…»

И ответил ему Товий: «Иди и скажи об этом жене моей, Сарре, потому что все богатства в эти годы были у нее на руках».

Пошли они вдвоем за город, пришли к той же глиняной мазанке и застали Сарру в старом убогом своем наряде, но с веселой улыбкой на лице.

Немец повторил ей свое известие, что семь лет их изобилия уже миновали.

Но Сарра ему ответила, что они изобилия никогда не видали, что они никогда не считали этого золота своею собственностью. Потому что собственность человек добывает трудами рук своих, а богатство, доставшееся без пота и мозолей, есть лишь дар, отданный Господом на хранение. Она из этих денег тратила лишь на обучение своих детей.

Дети учатся слову Божию, и не грех поэтому тратить на это Божьи деньги. А больше она к богатствам не прикасалась. Если же Господь ныне обрел лучшего хранителя для богатств своих, то Его святая юля принять их и передать другому.

Илия Пророк выслушал и исчез. Он передал ее ответ всевышнему суду, и всевышний суд решил, что лучшего хранителя не найти. И семь лет изобилия не прекращались до самой смерти Товия и его жены Сарры.

Страсть к нарядам

Сребршине, за Замостьем, жила некогда женщина из очень хорошего рода, дочь истинно благочестивых людей и жена хасида, по имени Баше-Гитель.

Ее супруг, добродетельный Элимелех, редко бывал дома, он торговал с Липском. А в те годы поездка в Липск была труднее, нежели ныне поездка за море, в Америку. Кроме того у него было в обычае, хоть раз в год съездить к люблинскому праведнику. Вздумалось лукавому воспользоваться временем, когда мужа нет дома, и склонить Баше-Гитель на грех.

Знает однако лукавый, что на смертный грех он ее не соблазнит. Потому что Баше-Гитель праведная женщина, знающая толк в священных книгах, и очень тщательно соблюдающая заветы, заповеданные женщинам. Решил поэтому нечистый возбудить в ней хотя бы страсть к платьям и украшениям, так как ее муж Элимелех был очень богат и давал ей щедрой рукой на домоводство.

Однако лукавый не дерзает подступить прямо к ней, понимая, что она посмеется над ним, и на позор людям выставит. Она небось знает, что наряжать и украшать нужно душу святую, а не грешную плоть, которая есть только тлен и прах, ныне прекрасна, завтра ужасна…