То «заика», то «золотуха»

— Расскажи — всё, что помнишь! — Напутственно изрёк Филипп. А я — вновь открыла глаза и кивнула: себе и ему. — Мелочи и детали — это уже второстепенное…

— Мой город — никогда не пользовался особой популярностью… Не «пользуется» ей — и по сей день! Обычный… Запылённый и захламлённый… «городишко»! Со своими — проблемами и заботами… Со своей и среднестатистической — «серостью»! С фабриками и заводами… Техникумами и университетами… Школами и… детсадами! По дорогам — гоняют машины… Мотоциклы и скутеры! По улочкам — прогуливаются люди. С детьми и… без! А я… На тот момент — я закончила одиннадцать классов! Готовилась — к поступлению в университет… Закончила — «хорошисткой»! И с замиранием сердца — ждала результатов!.. Единственным моим «страхом» тогда: мог быть и был — лишь «отказ»… Как же я ошибалась!.. И если бы мне только сказали, что уже «завтра» — я буду спасать чьи-то жизни, не под- и не закреплённые «лично» за мной… «Скопом»!.. Я бы — не поверила… Правда! — С губ сорвался истерический смешок! А в голове — всплыли пошлые и баянные факты: вроде «плевка в лицо» или того же самого «смеха» в лицо — тому, кто бы мне это сказал. Но я — промолчала, оставив это при себе, и продолжила «о другом». — День начался как обычно — с зарядки и лёгкого завтрака: из какао и каши! Подкрепившись, я умылась — и собиралась пойти прогуляться, пока… Мама и бабушка… Они были — уже на работе, к тому времени! Было… часов девять утра, наверное. А может, уже и начало десятого. Кому как! Главное же, что я была предоставлена — самой себе! И, надев обычные светло-голубые джинсы с белой футболкой, повязав и средней высоты хвост на затылке, я взяла свой чёрный кожаный рюкзак с кучей всяких металлических замков и разноцветных брелков и… Да!.. Над обувью — пришлось подумать хорошенько. Красные кеды — были порваны. У белых кроссовок — отклеилась подошва… Оставались — синие сетчатые туфли на небольшом каблуке!.. Я никогда не была — особой модницей. Да и доход семьи не позволял этого: что было — на то и жили. То — и «носили», собственно!..

— Можешь всё же хоть что-то, хоть немного — рассказать о своей семье? — Предложил врач, решив, видимо, таки и немного отойти от сути: то ли заметив ещё и мой, периодически накатывающий, нервяк, то ли и испытав уже свой. А уж и когда увидел его повторно и вдвойне во мне, внутри и снаружи, тут же дополнил-исправился. — В общем!

— Семья моя — немногочисленная: мама, бабушка… да я! Дедушка — погиб в автокатастрофе… четыре года назад. Отец… Его — и не было… по большей части! Мы остались — втроём! Мама — преподаватель в университете. Бабушка — пенсионер, подрабатывающий продавцом в магазине. А я же… Я — официант с… четырнадцати лет!

— Как тебя взяли — в таком возрасте? Труд детей — …

— …запрещён. Но!.. Сурово-отчаянные времена — требуют таких же… да и «поболее» мер. И с нас — они тоже «потребовали»!.. Да… уж. Когда большая часть заработанного — уходит на коммуналку и воду-еду, а носить, как и обувать, что-то да всё равно надо — выбирать не приходится! Да и работала я — час-два… от силы. И после — школы! Конечно же… Или «до»! В зависимости — от смены и… «смен». Не более! Но — и «не менее». Да и мне бы «дольше» — не позволили. Им же — «дороже»… А я — привыкла!

— Что ж… Ладно! Продолжай… Что было — после?

— Я вышла из квартиры, захлопнув чёрную железную дверь, обтянутую бордовой тканью и, прокрутив в её тёмно-коричневой же железной скважине металлическим ключом, дважды, на четырежды, ещё как помню, ключ всегда заедал — на «обратном ходе», начала спускаться по бело-зелёным этажам с серыми бетонными ступеньками вниз, но и не держась за железные же зелёные перила, «ездят на них» — ещё полбеды, ведь и ладно же ещё — в одежде, но и не дошла даже до второго этажа, как окно рядом со мной, в белой деревянной, побитой и облупленной и так раме, разлетелось — на кусочки. На кучу — осколков! Догадаться несложно — что было дальше! Взрывной волной — меня отнесло на второй же этаж! И, прокатившись по ступенькам, я легла на него и его же пол — плашмя. Спина — болела. Голова — раскалывалась… Но и не из-за этого я не могла, а там и «боялась» двигаться — несколько осколков всё-таки успели и вонзились в мои предплечья. Я чувствовала это — ещё не видя! Как и ощущала — что-то прохладно-липкое растекается — по рукам… Впитывается — в ткань футболки. И спускается — на штаны… Пока и через разбитое же окно — раздавались звуки выстрелов, шла перестрелка, и какие-то диалоги. Но и большинство из них — понять не могла… Не разбирала! Язык был — … Другой. Не наш!

— Террористический акт…

— Да! — И пусть это был очередной — не вопрос, но и я же решила ответить, скорее — и для себя, чем для него, выплюнув с этим — немного и оставшейся желчи, как и яда с кислотой. — Мне помогли встать — выбежавшие «на звук» соседи: они были напуганы — не меньше моего! И да… Обычно, в таких случаях, надо тут же покинуть здание: не спеша, без паники и… не подходя к окнам! Что мы, в принципе, и сделали… Да ещё и окон-то — особо не осталось, к тому моменту! Но и когда вышли… Только когда вышли — задумались: «А стоило и… надо ли?». Ведь и некогда двор с детской площадкой из цветных и ярких «аттракционов» — был похож на… кровавое месиво! О да… Кровавые аттракционы! Где и по одному… А там и двое… Трое и четверо… «Горами» — лежали молодые парни… другой национальности: в чёрных плотных одеждах и банданах-масках, скрывающих их тела и лица! Пока, и по всей же остальной территории, носились — наши полицейские, в тёмно-синей с белыми аббревиатурами на спинах форме, фуражках… да и чего уж тем — летал буквально… и ОМОН, уже и в чёрной своей форме, шлемах… и с оружием же наперевес, естественно! А мы… Мы же стояли и смотрели — на эту всю бойню!.. — Голос предательски сорвался, из-за чересчур «живых» и «по живому» же воспоминаний, и глаза вдруг резко наполнились слезами.

— Воды? — Тут же сориентировался мужчина и почти подорвался наполнить один из своих стеклянных гранёных стаканов, из такого же «пузатого» графина, прозрачной и чистой водой для меня, вот только и я же вновь — оказалась быстрее. — Не стоит! — Тут же остановила его я, вытянув в его сторону свою левую руку с раскрытой ладонью; и ещё же «до кучи» — покачала головой. — Всё… Всё нормально! Насколько это возможно… Кхм! И пока мы… Пока мы стояли — к нашим головам уже приставили чёрные дула пистолетов! Опять же, заметили мы это — после. «Потом» и… По факту! Да и «почувствовали» — скорее… «Точнее»! Как уже и… более-менее — отошли от шока!.. И повели — дальше от дома. А мы — кое-как и пошли: страх сковал — всех нас! И только глаза ещё, отчасти, двигались: я увидела — как в наш дом вбегает… такая же кучка парней; в чёрных же масках и… таких же одеждах. Затем — как на моих же соседей накатывает истерика! А я… Я же — лишь молилась, чтобы никто из нас не пострадал. Ведь и те же всё «органы» — наверняка где-то рядом. Кто-то же должен был — нас увидеть… Спасти! Если уж и не я, как… только обращённая; признанная, принятая, но… ещё и не знающая же толком азов!..

— Увидели?

— Да. Но… Не полиция. И не… Увидел! Сосед… с третьего этажа. Взрослый такой парень… Лет тридцати-тридцати пяти. И… Предусмотрительно, как никогда, гулявший — раньше меня! Увидел — нас. Подбежал — к нам и… Ударил — одного из тех парней со спины: с правой руки и ноги! Тем самым — переведя всё внимание на себя… Весь огонь — на себя принял!.. И… Побежал, жестикулируя по дороге, чтобы мы сделали — то же самое! Ну и что мы — и «сделали», собственно!.. А будто — и выбор был! Или — и та же всё «альтернатива»… Хоть «какая»! И рассыпались — по территории! Кто — в лес: за домом и у самой дороги. Кто — в соседние дома и их дворы… — И, иронично усмехнувшись на выдохе, прервавшись, затем уже и куда более хрипло продолжила. — Его — убили! Застрелили… почти тут же. Даже — и не ловя! И вот здесь уже — началась самая настоящая паника! Да-да… Если и до этого — было только и что-то же похожее… Где-то рядом и… Даже ещё — не близко. То вот сейчас — было именно: близко и даже уже здесь! Мы просто не могли представить, что они так хорошо обучены! Но… Это было — так!.. Ну а я же… Сокрывшись в соседнем белокаменном пятиэтажном доме, напротив моего и… словно брате-или-сестре-близнеце-близняшке… кое-как поднялась на третий этаж — и села на одном из лестничных пролётов на пол: ведь и упав ещё пару раз перед этим — благополучно содрала колени! А они же… Они, в это самое время, искали нас! Искали и… жестоко наказывали тех, кого находили! Каждые пять секунд буквально, как будто и вновь же гром «высчитывая» после грозы, я слышала выстрелы и… взрывы. Истошные крики! Но ничего… Абсолютно ничего — сделать не могла! Я просто — сидела… Сидела и… боялась показать носа. Боялась… Пока не услышала — крики детей! Да… Рядом же и как раз — была художественная школа! И, видать, они из неё — только и с учёбы шли… домой. Хм!.. Я не особо люблю детей, если честно… Прямо — и чтобы до одури. Да и души — в них не чаять… Не приглядывала ещё «хранителем» — за ними! Но и «эгоисткой» — никогда не была. И пусть же и «прям альтруисткой» — туда же!.. Но и если уж кто-то и должен был выжить в этой бойне, то «они»! И, спустившись же вниз, на первый же всё и вновь же этаж, и выглянув на улицу, я кое-как, жестами, подозвала их к себе! «Их» — было четверо: два мальчика и две же девочки. Не старше — десяти… Может, и «двенадцати» лет! А затем, приказав им взяться за руки, я, словно бы и не в себе, и тут же — «вне себя», побежала на каблуках… вместе с ними — к себе домой и на свой же этаж, в свою квартиру!

— И как же — вы все?.. Дети — не пострадали?

— Раны — были, но… несущественные. «Шальная пуля» и, как говорят ещё, «пуля-дура» — обходила нас стороной! Пока и гранаты ещё — где-то взрывались… И отовсюду — слышался свист и грохот! И да, конечно, мы падали… Как же — без этого? Да ещё и… со мной! Тут же и — закрывали головы… Но а после — вставали, как не бывало, и бежали дальше! Ну а… Да! «Пять этажей» — это вам не шутки! Девять пролётов, считай, и по десять же ступенек! Так ещё — и с «маленькими» детьми… Да и — «на каблуках»! Это. Был. Ад! Настоящий и… Прямо-таки — «кромешный»! Но и, вполне же удачно вновь избежав окон и того, что ещё можно было назвать «ими», мы всё-таки поднялись ко мне на этаж и… Вот тут… Тут-то — я и остолбенела! — И, будто ещё и для большей же «полноты и красочности, яркости картины», впала в ступор — и на кушетке! Замерла — на ней: будто ещё и таким образом же показав — как могу зависнуть и в мыслях. Меж мирами! Реальностью и сном… Жизнью и воображением… с фантазией! Но и вот только лишь к горю, а не «счастью», это всё и там — действительно было и происходило. Со временем — не улучшаясь и не легчая… Всё было — ещё живо и больно: как тогда! — Дверь квартиры — была вскрыта. А на пороге… На тёмно-коричневом коврике… Сидел средних размеров… Розовый плюшевый заяц! И в лапах у него — была небольших размеров светло-коричневая резная шкатулка: из которой доносилась — нежнейшая мелодия! Что-то похожее — и на… «музыкальную же шкатулку»! Были когда-то — такие! С балериной — внутри… Почти! Ведь и мелодия эта — сопровождалась ещё и… чем-то же ещё. Чем-то же — ещё и помимо… неё же! Правда, я и до последнего не могла уловить — чем именно! Ну а дети… Дети, конечно же, побежали к этому зайцу! Начали — гладить его… Тискать и сжимать — в своих объятиях… Пока одна из девочек — не вытащила из брюшка этой самой недетской, на и самом-то деле, игрушки — красный металлический будильник… в форме «сердца»! И меня же вновь — будто и той самой же грозой, молнией поразило! Пока и в мыслях же пролетало — лишь одно только слово: «детонатор»! Зато и тут же «вскрылся» — тот самый «странный звук», что сопровождал мелодию: «тиканье»… этих часов! А когда шок прошёл, и истерика же более-менее отступила, я, резко поднявшись, так же, ещё и «крепко», хватаю детей за руки и… бегу со всех ног же вниз!.. Но и не успеваем же мы пересечь и первый пролёт, как срабатывает взрыв — и все оставшиеся стёкла выносит наружу! В то же время как побелка… Зелёная краска к и тут же под ней — со стен… И белая же штукатурка с потолка — засыпают нас… с головой! И деревянные рамы — летят следом, царапая ржавыми гвоздями и оставляя после: уже новые раны, синяки и… занозы! — Хореография — хрень: в сравнении — с этим! И, механически, на автомате, растерев мельком предплечья и сами плечи, я опустила руки на живот, сжав кисти рук между собой, после чего начав «перебирать» большими пальцами, стараясь не цеплять их и не колоть кожу — бежевыми ногтями средней длины. — Главным же было — не упасть на стекло! В то время как и по ступенькам — скатилась голова того самого зайца… И, мигая своими пластиковыми карими глазами с красными индикаторами вместо зрачков, «металлическим» голосом, из зашитого напрочь и наглухо красного тканевого рта, с пришитыми поверх двумя белыми тканевыми зубами, произнесла: «Что?.. Кровь — потекла? Ты была — плохой девочкой… А «плохих девочек» — надо наказать!». Голос — пробрал до мурашек! И… Ха! То ли был хорошо отточен и даже заточен — на переводчике. То ли и я уже сама, резко и со страху, начала разбирать и главное «понимать» — слова. Ясно же — кто его подложил! Но и это же я могла выяснить — и после… Дети — заплакали! Сели на пол, отказываясь куда-либо и дальше идти… Но и, отпихнув от них и себя же остатки игрушки, я взяла их за руки — и потащила силком вниз! И достаточно лишь было покинуть подъезд — как нас окружили полицейские… И, обступив со всех сторон, повели в укрытие! Детей — решено было увезти в больницу, погрузив их в белую карету с красным же крестом скорой помощи… А меня же… Я же только вышла на улицу — как и тут же согнулась от боли в левом плече! Стрелок — был на крыше; и угодил — точно в цель! ОМОН — кинулся к подъезду. А я… Я же — облокотилась на тёмно-зеленую железную изгородь площадки и… закричала от боли! Да… Как подбитый и подстреленный зверь. И без «как»! Слёзы — душили… Но и выходить же всё — никак не хотели. Боль резала — куда сильнее пули. Пусть она — и застряла… Но и будто же ещё и жгла — изнутри! — Сморщившись от неприятного покалывания, вернувшегося от и с воспоминаниями — фантомом, я покачала головой из стороны в сторону, будто и стараясь выкинуть их, таким образом: сначала — из головы, а после — и вытрясти через уши. — Скорая — так и не отъехала! Ни через минуту. Ни через «пять»… Погрузившись в себя, я не сразу расслышала — где и, на самом-то деле, опасность… Не «расслышала», да! А «увидела»… В глазах же — всё тех же детей… Обступивших тёмно-зеленую гранату… без металлической чеки! И… Не помню — что! Не помню — и «как»… Но я — подпрыгнула! Подпрыгнула и… Уже через секунды, наверное, даже и «три» — была у «их» машины. И, схватив эту самую гранату, отбежала и… откинула её подальше!.. Но и, видимо, «положенные десять секунд» истекли всё же — чуть раньше. И да… Она — успела и отлетела… Но и не так далеко, как следовало и… хотелось бы!.. Взорвавшись — почти рядом с моим же собственным лицом!.. Я улетела — на метра два и… потеряла сознание!

— Тебе изъяли — пулю?

— Спойлер! Но и да… Наживую! Пока и я же всё была — в полу-, а затем и вовсе «обморочном» состоянии: непереносимость вида любой крови — эта та ещё шутка юмора… для ангела! Ну а очнулась уже — с белым бинтом на плече. Как и с кучей же синяков и ран — на руках и ногах. Лице! Что и откуда? Как и в том же всё самом анекдоте — про гипс! А рядом со мной — молодой парень… Полицейский! Лет так… двадцати-двадцати пяти. Это он меня — оттащил и… Фактически-же-физически — спас. Равно — как и душевно-духовно! Но и только уже впоследствии — я узнала его имя… Пообщаться же на тот момент — мы так и не смогли. Точнее: не «успели»! Во-первых — положение дел и… тел… было, мягко сказать, не из лучших: мы лежали плашмя и… на земле. В укрытии! А во-вторых — он был ранен: не меньше моего. Если и не «больше». Как и кому! Помню лишь, как спросила у него — про время… Уже давно же, по моим меркам и солнцу уже и от зенита — вниз, как занялся же день и… постепенно стремился, клонился к вечеру. А при себе и поблизости-в-доступности циферблата — не имелось! Да и бой же — не прекращался! И… Шесть из его уст — стало моим «роковым числом»: именно столько времени — было на его часах. Ровно! И ведь не столько и потому, что так быстро само время же пролетело — только же было утро, сколько и именно потому, что… в это самое время — должны были вернуться мои… Мама и бабушка! И, выпросив у него таки телефон, коли уж рядом и перед глазами, я дрожащими руками набрала номер первой. Но и вместо мягкого маминого же голоса — услышала пусть и тоже женский, но и монотонный, другой и чужой… «механический голос», сообщивший о том, что… «абонент не абонент» и… даже не «абонемент»! Да… уж. Шутки «шутками», а и только я хотела отдать обратно чёрный гаджет — как увидела, что хозяин его исчез: побежал к другим и… остальным раненным — на помощь. А я… Я же — так и осталась лежать! Правда и, как уже обычно, тоже недолго… Минуты две-три — от силы. Пока не услышала — спуск курка. И не почувствовала — холодное дуло: у левого виска. Опять и… Снова! — И, страдальчески простонав, от собственной же невезучести уже и в который раз, я сложила руки уже и на своём же лице, закрыв ими лоб и глаза, глубоко вздохнула, так же выдохнула, ещё раз и ещё, и только после уже такой дыхательной процедуры, наконец, смогла вновь продолжить, как и самосжираться-копаться. — Кое-как приподняв голову, чтобы хоть и увидеть своего «карателя», я невольно вскрикнула: надо мной стоял — один из тех террористов! И казалось бы… Но. Да! Нервы, как провода, были надломлены и искрили — когда как! Такой… Довольно взрослый и… рослый. Может, тридцати-тридцати пяти лет… И с маской же, закрывающей его смуглую половину лица: оставляя — только чёрные глаза! Он за шиворот — поднял меня и снова приставил пистолет, уперев его уже дулом мне в лоб, и… Как это, опять же всё и снова, обычно бывает — вся жизнь пролетает перед глазами? Да… Нет! И… Естественно! У меня такого — не было! Мой разум — был, как и «есть» же всё сейчас, чист: как белый лист… с редким чёрным шрифтом Брайля; и тут же — азбукой Морзе. Такое… Но и тут же — я смекнула: «Может… Моё время — ещё и не пришло? Может, я ещё что-то да смогу и… «могу»? Сказать… И «сделать»!». И… Курсы самообороны от моего же крёстного — подошли под момент: идеально! Зарядив правым коленом ему между ног, я выхватила пистолет из его рук и… понеслась опять на свой пятый этаж. К родным!.. Он нагнал меня — на третьем пролёте… Но и я же всё, извернувшись, ускользнула-улизнула и… оказалась выше его! Он кричал мне — вдогонку… что-то. Наверное, что я — слишком быстрая… для него! И в таком же духе… Но и я же — не отвечала и не отвлекалась на это! Хоть и была сама немного удивлена… Ведь и не была отличницей — по физре. Никогда! И даже более того — была худшей в классе. Но и… В тот момент! На каблуках. И с пистолетом!.. Мне было — легче… бежать!

— Если легко бежишь по лестнице вверх — значит и легко будет по жизни! — Философски отметил врач, а я усмехнулась его познаниям в «сетевой же философии и пабликологии».

— Возможно… Но и именно это преимущество — и спасло меня: пусть и всего лишь — на доли секунды!.. Я влетела в квартиру — и сразу кинулась в зал. И честно… Я боялась увидеть там — не моих родных, а два тела, лежащих в собственной крови! И как же я обрадовалась, когда ничего из этого не увидела!.. А и точнее — не увидела и именно: второго! Хоть и впала всё же в ступор — ненадолго: ведь и тёмно-коричневая деревянная стенка, в которой доселе находилась одежда, обувь и разнообразные стеклянные сервизы, как и просто обычные и в то же время «подарочные» наборы посуды, лежала — на полу! Пока и тёмно-коричневый же диван с бежевой обивкой — был придвинут к белому пластиком балкону; вместе с «его» креслом. А за их спинками, в свою очередь, на светло-коричневом линолеуме — сидели мои… Мама и бабушка… Укрывая голову — руками. Сам же пол вокруг них — был усыпан осколками стекла!.. Заметив меня, они тут же подбежали ко мне, осмотрели с ног до головы и усадили на пол… Бабушка даже почти кинулась на кухню за аптечкой, но я вовремя её остановила, захлопнув белую деревянную двустворчатую дверь с выбитыми стеклами — перед её носом! Затем, коротко рассказав им, что и как уже происходило и ещё происходит, я запретила им выходить в прихожую, что бы они в ней ни увидели и что бы из неё же ни услышали, и запахнула дверь за собой, спрятавшись в светло-коричневом же шкафу у выхода: с верхней одеждой и цветными коробками — из-под и с обувью. Этому гаду — нужна была я! Меня он — и должен был получить. Главное, чтобы родные не вышли за пределы зала — тогда они будут, пусть и в какой-никакой, но и «безопасности». — И, сомкнув большие пальцы на своей переносице, я помассажировала её лишь их кончиками, самими же фалангами — плотно прижала к и вжала же внутрь сами глаза: так хотелось выдрать-выдавить их — и не видеть более ничего. Как и «никого» и… Не вспоминать! — Сердце выбивало — нереальный ритм! Как будто и после — дозы энергетика. Или кока-колы с кофе… «Дальнобойные» истории — такие… «больные»!.. Он вошёл в квартиру — следом. И я тут же услышала — стрекот курка. Замерла. И просто… ждала «приговора»!.. «Разведав обстановку» — он вроде бы ушёл. Но! То ли дверь «моя» — шелохнулась. То ли я же — так громко вдруг выдохнула или… «подумала»! Да и уже было — всё равно: ведь он — развернулся к двери и… Я буквально ощутила «чёрные крылья смерти» — за своей спиной. Поверх — своих же… А там — и через одно же… перо. Но и как будто — заслонившие от и саму же меня! Накрывшие меня — с головы же до ног!.. Когда он пустил дробь пуль — по шкафу: сделав из дверей… что-то и похожее — на кусочки сыра. Решето! После же, как и в каком-то прямо-таки и эпическом боевике, сдул серый дым с дула… Постоял так немного. И начал удаляться! Не знаю, опять же, «как». Не знаю — и «почему». А и главное — «зачем»! Но и, видать, вновь кому-то там — это было надо, если уж не до конца и мне: я не получила ни одной пули! Каким-то и… мистическим образом повиснув на металлической перекладине-держателе для вешалок и прижавшись к верхней же полке — не только ногами и руками, но и всею собой, как обезьянка или коала; с «нулевым» же лазаньем — по канату!.. А смерть была — так близко… Я же буквально чувствовала её дыхание: сначала — на своей шее, а после — и в лицо. Что сзади… Что и спереди. Но и ни одна — не забрала меня с собой! Что-то — ещё удерживало меня тут. И это точно было — не «моё же время»! Не говоря уж и о том, что под крылом своей смерти — всегда безопаснее: только она может спасти от вреда, как и принести же «свой», забрав затем с собой; но и только — она! Но и я поняла, что именно… А и точнее кто — держал меня! — И, сведя брови на переносице же, я стиснула плотно зубы, сжав губы до побеления; а после — и вовсе же «синевы». — Да… Голос, как и саму же «маму», не видя, я различу — из ста… тысяч миллионов! А уж — и её «крик»… И подавно! Никому не пожелаю — такого!.. Выпрыгнув из шкафа, я увидела открытую дверь в зал… И, влетев туда, увидела бабушку, лежащую на полу… Но и — не «в собственной крови»! Она просто была — без сознания. Наименьшее… из двух зол! Проверив её пульс, я удостоверилась, что всё хорошо: сердце билось медленно, и пусть даже «тихо», но «билось» и… «ровно»!.. Потрепав её слегка по щекам, я кое-как привела её в чувства и сознание… Теперь уже и настрого запретив — выходить из зала! И побежала — на кухню!.. Да вот только и не добежала — замерла на пороге. И крик… Крик — так и застрял у меня в глотке! Придерживая за шею мою маму, на кухне стоял — тот парень. И уже у её головы — держал свой пистолет! Она — плакала… Пыталась — и «вырваться»… Но он — лишь крепче сжимал «удавку». Всё сильнее и… «больнее» — с каждым разом. Я видела это — по ней же! Пока и она содрогалась, пытаясь глотнуть — хоть немного воздуха!.. Либо я, либо она — таков был ультиматум: понятно и… без слов!.. Но и… Так странно… Кхм! Именно в тот момент — я вдруг и задумалась! — И, фыркнув от себя и тут же «на себя», я покачала головой. — Да! И начала же прямо — раздумывать!.. И нет, дело не в том, что: мне «вдруг» же — стало жалко себя; и, наоборот, не «жалко» — маму. «Тело дела» — было… в другом! В том, что я… прикидывала — что ей доставит куда меньшую боль! Точнее: кто! Просто… Если… Нет! Когда я выберу её — этот парень уж точно не убьёт её быстро. А значит — она будет мучиться! А я же… Я же этого просто — не перенесу! Но а если я выберу себя — он убьёт меня на глазах у неё же… И уж точно с этим — уже и она долго не проживёт! И так… И этак. Умрём мы — обе! Я ли — после неё. Она ли — и после меня… Но был — и другой: «третий вариант»! И я подняла его-мой же первый пистолет, наведя его — уже и на его же собственную голову! И да… Он мог, конечно, и достаточно легко, дёрнуться — и я убила бы маму… Что меня и так же — слегка пугало! Но и уж лучше пусть — быстрая смерть, чем медленная. Хоть — и из моих же всё рук! И я же вновь — себе этого не прощу, но… Ах да! И я же ещё прежде — никогда не стреляла… И тем более — не брала и не держала в руках никакого оружия!.. Но и в тот же момент — я буквально почувствовала с ним родство: и что оно — продолжение моей и как никогда же разящей руки!.. И даже то, что я сама решаю чью-то судьбу — не помешало мне… спустить курок!

— Попала?