То «заика», то «золотуха»

И всё же — перед ней. «Но и никак же — не под. Так сказать: Дома — и стены помогают! Они же — и греют. Но и опять же всё — кому как!». И действительно — кому? Не ей-то — уж точно. Как и не ей же — назначались! Ведь и расположение — говорило само за себя. В прихожую — не сгодились по размеру, побыв какое-то время на передержке. «Но и потом же — идеально подошли. Опять — с кавычками! И прямо — вписались, прописавшись… Вместе — со всем же своим функционалом». Как и само же кресло! Что и функции свои соблюдало и исполняло достойно, так что и именовалось, считалось именно ей — «односпальной кроватью»! «Застилаясь днём и в сборке — синим тёплым пледом с коротким и плотным ворсом. А ночью и в разборке — синим же тканевым постельным бельём! Словно бы — и покрываясь, укрываясь куполом неба или гладью моря… Океана или озера. Реки… Под белым пологом хрустящего, только-только начавшего осыпаться и осыпать, но ещё и не тронутого и не тронувшего, не дотронувшегося воды, да и нетронутого никем и ничем снега, опускающегося сверху!.. И теперь — уже точно…».

Перевалившись на левый бок и тот же локоть, склонившись над полом и разбросав по ходу дела все подушки, недалеко, чтобы и затем вернуть их на прежнее же их место своей уже и правой свободной рукой, девушка дотягивается ей же до источника шума, расположенного ровно под её же левой рукой, коей она его и заводила с вечера, чтобы и затем опустить на пол, да так там и оставить, поднимает его и, щурясь, смотрит на время.

«Утро! Неплохо… Просыпаться — с желанием поскорее заснуть. И жить — с желанием поскорее умер… Стоп!».

Фыркает с «чёрным смешком» и касается правым же указательным пальцем с аккуратным бежевым, средней длины, ногтем белого светящегося во тьме комнаты экрана телефона, вот-вот готового по новой засиять и заиграть красками триколора, вместе с незатейливой мелодией и словами гимна, отключая оставшиеся будильники, кроме последнего, вдруг всё же задержится со сборами, и падает обратно на спину с руками по швам, оставляя телефон там же и на его же прежнем месте: до поры до времени. Заставив его и себя же в том числе, таким образом, вновь, и пусть вовсе ненадолго, но и «затухнуть». А заодно же ещё — и погрузить комнату обратно во всепоглощающую, ещё толком и не начавшую светать, тьму: в безграничный и прямо-таки бездонный мрак.

«Ещё на пять минуточек… Ну я же уже проснулась, верно? Верно! Почти же даже и встала… Осталось — лишь мысли в порядок привести и… Встану уже точно! Наверное… Может быть! Но на ноги — да. Определённо!.. А там… И на руки! Копыта и рога… там. С хвостом же «треуголкой» и… вилами. Без ничего! Но зато — и с красной кожей! Или — в белом платье и… фате!.. Идя на встречу… с букетом к алтарю. А мозг мой в спину мне ж кричит: «Проснулась?!.. На мою беду». Да… А ещё с такими… золотыми гуслями. Таким же луком… со стрелами. И со светящимся нимбом! А что?.. Посмотрим!.. Как пойдёт… А то ведь и поедет! Главное же здесь, как и везде, встать!».

И, оправив мельком вновь свободной левой рукой тонкую лямку своей серой шелковой ночнушки, спавшей неожиданного и с её же «обратного» правого плеча, она снова «опадает» и утопает в своей же синей постели и темноте, почти что и черноте же вокруг, борясь с ней же параллельно «на контрасте» и при своей же всё бледной и «синюшной» от природы, почти что и меловой, просвечивающейся алебастровой коже.

«Наступает полная и безоговорочная тишина…».

Пустой и мутный тёмный взгляд, обрамлённый длинными тёмными ресницами и такими же широкими бровями на высоком лбу, устремлён вновь на и в белый потолок.

«Пусть и в чёрную крапинку… «Буковку»!.. Но и где бы свет был?.. И без тьмы! А и тьма же, в свою очередь, без света? Правильно — нигде! И это — правильно. Ведь и это же — ещё и правило… Не «исключение»! «Где белое — там и чёрное. Где чёрное — там и белое. А где и эти же оба — там и серое». Что-то и из рубрики: «Рай, земля и ад». Тоже ведь — своеобразный триколор. Ч/б формата — только! Но и если обычный триколор, в нашем же случае — бело-сине-красный, пропустить через ч/б обработку — получится бело-серо-чёрный! Ангелы, люди и демоны… Та-дам!».

Пока и небольшой её курносый нос всё морщится и морщится от однотонности и однотипности. От стандартности и даже какой-то стагнации… Застоя!

«С возвращением же в историю… И прошлое! В «наш» старый добрый — СССР! Хоть и красный — лишь на одну треть. Пятнадцать шапок из овцы же, прямо! Как и распад на пятнадцать соответствующих государств… И ознаменование же их — «странами»! То самое исключение из правила, когда всё-таки удалось сшить семь шапок из овцы. А и точнее — два раза по семь… И одну — из остатков! Но и в новых уже, злых — больших кавычках. Просто и с минимальным количеством — ударив по максимальному качеству! При условии же, что мы-то сами — и не уходили, как бы… «Можно вывести Россию — из СССР! Но вот СССР — из России?..». Мужчины — жестоки, доказывая, что они «слабы». Да и при условии же ещё, что и слабость эта — безгранична. И протест этот, тот же — чрезмерен!.. Если отец бил его — он так же будет бить и свою дочь. Будет мучить. Пытать… Заставляя — только страдать. И лишь — выть… Стонать — от тишины и молчания. Игнора и… Бойкота! К себе… К ней же — с их стороны. И, по итогу, дочь же — возьмёт пример с них обоих. И вот они уже все — жестоки!.. Хоть и каждый же — в своём, индивидуальном… и своём, разрезе и амплуа! Но и всё же — жестоки. Жестоки и… едины — в этом!.. И когда людям кажется, что этот мученик-ангелочек, пережив такое и «не», побывав в таком и «не», во всём этом и не по одному кругу, всё-таки будет в них и за них… Назло или не. Доказать что-то им: что лучше их. И гораздо… Или нет. В принципе! А не пойдёт в отца и деда… Просто — забудет о них… Они понимают, что: опять — только «кажется». И видят же уже и в подтверждение еёнимб — под другим углом. Как было — и с ними обоими! Видят его — электрическими зарядами и разрядами… между рожками! Она — ничем не отличается от своего прародителя. Как и он, в свою очередь, от своего!.. Возможно, что и в дальнейшем — станет ещё хуже… Ведь и на что ещё они оба могут и главное «готовы» пойти, чтобы не показать своих страхов — уже ей? Ни ей. Никому на и в ней… На какие жертвы? И на какую — ярость!.. Как там?.. «По образу и подобию». Да-да!.. Только вот и кто «образ», а кто и «подобие», в таком случае? Так если ещё и одно — из другого. И другое — из… «одного»!.. И пусть она — и выходец. «Одна»… из распавшихся единиц. Но точно — не отвалившаяся и не отпавшая… Не отставшая! Разве — отстал… Кхм!.. А ещё же — ругала себя и за мысли о суициде… Смерти! Вот как тут?.. И без них! Пусть даже и в виде… чёрного юмора. Шутки. Нет! Юморист-то — ещё тот… С чёрным же листом!».

Небольшие, но пухлые губы, поджимаются в обиде и горечи, пока такой же слабый и аккуратный, округлый подбородок — чуть подрагивает. Вместе со щеками, что сразу же вытягиваются и будто бы ещё больше натягивают еле проглядываемые скулы. В то же время, как руки, некогда уложенные по обе стороны от тела, свешиваются с края кровати: с одной из возможных и беспрепятственных, неограниченных никем и ничем сторон. Где нет — стены и чугунного отопительного радиатора, красной, да и что ни на есть кирпичной трубы, покрашенной синей краской. Так ещё и промазанной в местах подтеков и рыжей ржавчины же соответственно — той же самой краской. А за неимением её в некоторых местах — синим же лаком для ногтей. А что уж говорить и за обмотку рубероидом, строительной фольгой; или даже порой — обычной изолентой «в цвет»! И поверх же завешанной — её детским толстым серым одеялом, по которому она, ещё будучи «ручным ребёнком», ползала. И на котором же — играла. Больше похожим — на небольшой квадратный матрас, полный детских ожиданий, но и не без «детских неожиданностей»! Что, кстати, стало и являлось же по сей день — лишь её проблемой: в разрезе небольшого, и почти уже неощутимого, но и всё так же имеющегося запаха. Вместе — с небольшой сыростью: то ли уже и от самой трубы, то ли ещё и «с приветом из прошлого», а то ли и от пола и со всем вместе же, вкупе! И да, можно было, конечно, завесить её — одним из тех же всё небольших ковров с гербом, но и «отчего-то» было принято решение, что: ходить по ним — можно, а вот вешать и завешивать кого-либо и что-либо ими — нет. «Что-то же и из рубрики: «Себя мы вешать не дадим, а вот вас — …». «Президент Российской Федерации, прекративший исполнение полномочий в связи с истечением срока его пребывания в должности, либо досрочно в случае его отставки или стойкой неспособности по состоянию здоровья осуществлять принадлежащие ему полномочия, обладает неприкосновенностью». Но зато вот — ходить по ним: можно!.. Без обуви, конечно. Но и всё-таки! Не иначе, как кража сил и энергии… А там — и жизни! Через ноги и… В ковры! А уже из них и… По воздуху? Воздушно-капельным путём?! Скорее — через химчистки или клининговые службы уборки помещений!.. И вот уже от них, как в буквальном смысле и от заборщиков крови и лабораторий, в специальных пакетах или тюбиках, по адресату! Где уже будут делить — и поделят: на тьму, свет и… человечность!.. Да… Но и — каждый же, меж тем, при этом — всё ещё живёт, как хочет, и расплачиваешься за это сам! Что ж… Как и я! За то, что пускала и, в конечном счете, всё-таки пустила… Запустила — власть и правительство… в свой дом. В свою квартиру! Пусть даже и выбора, как и варианта, альтернативного и нет, такого и не, особого и не… «никакого» — не было! Впрочем… Они же и сами не спрашивали разрешения… Но — позволила же! Не препятствовала… Приняла! Не возглавила борьбу «против», а смирилась и… «за»! Так ещё и затем — «гнала» на них же, выбрав «меньшее». Будто — и из зол… Но и при этом же ещё — требуя «большего». Чтоб они в обуви по нашим коврам и по нашим же «помытым» полам — не ходили! Как врачи… Ага. «Желательно — в бахилах». Или всё-таки не разбить свою «кочерыжку» и чью-то ещё помимо — при госпитализации?!.. Кхм… Не ходили и… Не ходят! Как и по своим… Теперь! Да. Ведь и «теперь» же ещё — и мне запрещают. Чтобы и я сама в обуви — по ним же не ходила. А что уж говорить — и за других?.. Ведь они — заполнили собой каждый сантиметр, если и не миллиметр, пространства-помещения! Или… как ещё «примеры»!.. Чтобы было стопятьсот кассиров — у каждого покупателя свой… Или «эконом. такси»!.. Но — и чтоб со всеми «условиями и удобствами»: как в «бизнесе» или «вип’е»! Хотела обойтись — малой кровью… Запустила… А получила?.. Всё! Да и есть ли смысл уже — требовать отсутствия всей атрибутики страны и… самой же «страны», как власти и политики, в моей квартире и доме, как и в ней же самой, в целом? Нет! Я просто заплатила — за свой же «потребительский терроризм». Ведь и чего, на самом деле-то, стоило — не пускать и платить за себя и… «только» за себя? За то, что делаю я сама и… «для» себя? «Жизни», разве!.. Но и что такое «одна жизнь», опять же, да ещё и в разрезе — страны?.. Ну а выхода, да, нет — только из гроба!.. Вот только и что делать, когда он сам порой — и есть тот самый «выход»?.. Выбор и… Вариант! Ничего! Не сделала же. Не сделала… А почему другие, чужие люди вокруг должны делать то, что не делаю я — для себя? Для них и… Вообще! Размениваться — на меня?.. Когда я же сама и глазом не моргну? Да и носом — не поведу?! Сама — себя не спасу. И себе же — не помогу! А им — кто-то поможет?.. Я — помогу? Да ладно… «Да»? Нет! Стоит лишь перевести стрелки на себя и увидеть эту картину — с пола: где я, как и они, видят ситуацию снизу… И где уже они — не помогают! Каково, а?.. На своей шкуре! «Государственные флаг, герб и гимн Российской Федерации, их описание и порядок официального использования — устанавливаются федеральным конституционным законом». Без комментариев! «Мы без всякого преувеличения хотим сказать: «спасибо»… За вашу самоотверженность и героизм. Без малого — самопожертвование и профессионализм… Труд, не покладая рук! Что мы искренне гордимся и восхищаемся вашим поведением и рвением… Вашим профессиональным подвигом! Он помог каждому из нас полнее осознать и прочувствовать — истинную ценность жизни…». Да уж… И не меньшую — цену смерти. Оценили, да, безусловно!.. «…Так же, не стоит забывать, стоит отметить и особо подчеркнуть, что только благодаря своевременному обнаружению и мобилизации, самоотверженному труду российских медиков, по выявлению и подавлению распространения вируса — удалось свести к нулю и полностью ликвидировать короновирусную инфекцию (COVID-19), вне условий пандемии и (само)изоляции, карантина! Без введения в обиход «масочного режима» и перчаток, как средств защиты! Без дезинфекции и антибактериальной, противовирусной чистки… Обработки себя! Как и всевозможных поверхностей и самих помещений… Без чрезвычайного положения в стране, в конце-то концов!..». Просто заменив одни маски, марлевые, на другие… Тканевые и… «Под кожу»! Буквально что — кожаные и… Кожные!.. Да и будто — что-то от этого поменялось… Что-то и изменилось! Что внутренне… Да что — и внешне. Всё — одно! Ни-че-го! Да. Как и те же всё — лейкопластыри. Тканевые и… Кожные. Бежевые!.. Да, они не видны на коже. Ну и? Хотя нет!.. Плохой пример. Они же, в отличие от них, масок, действительно помогают! «Закрывают и защищают рану — от попадания грязи, бактерий! Не допускают — повторного механического повреждения! Стягивают края раны, делая процесс заживления — более быстрым и безболезненным!.. А некоторые — даже имеют антисептические свойства!..». А не только — скрывают, сами скрываются и… Всё! Как… «маски»! Но и стоит признать, конечно, что «такую» рану, как рот, никакой пластырь — не залечит. Да и изначально же ещё — не возьмёт! Даже — при большом желании. А и тем более — не!.. А уж и что говорить про то, для чего именно — это нужно! Да… Ведь и не только — закрыть. Заткнуть и… Забыть! А накрыть… Оттянуть и… Закрепить! Никакого нездорового негатива — только здоровый позитив! «Нам не нужны проблемы, а вам и с нами — и подавно!». Готово! «…Благодаря ним — мы не жили… Неделями и месяцами… Год… Два!.. В разлуке — с родными и близкими. Нашими семьями… Друзьями и знакомыми! Не покидали рабочих и развлекательных, для питания и отдыха, мест!..». Да! Вот только и если не учитывать… «Суд сможет признать митингом — несколько одиночных пикетов, объединённых общим замыслом, и массовое одновременное пребывание или передвижение граждан в общественных местах, призванное выражать или формировать мнения и выдвигать требования». Ни нашим, ни вашим: проще говоря. Ни себе, ни… людям! Сам — не ам… И другим — не дам! «Система всё больше и больше защищает себя — от возможного диалога с обществом». И защищает «общество» — от «возможного» диалога друг с другом и… «системой»! Правда, эти «защитные меры»… Такие себе — защитные! Если уже и от них самих — защита требуется. И кому?.. Мирным жителям! Гражданам! «…Не расставались и с самой жизнью, будучи на (само) и просто — изоляции. Пока они бы, в буквальном смысле слова, сражались за них и других, чужих людей, в так называемых… «красных зонах больниц». Часто, действительно бы, на пределе человеческих возможностей и сил! Вместо этого, они, со второй же частью, на пределе тех же сил и возможностей, не допустили появления и развития первой! Причём, так работали практически все: и сотрудники бригад скорой помощи, и санитарной авиации, врачи общей практики, врачи-специалисты и фельдшеры, медсёстры, младший медицинский персонал, техники и водители… Везде: в городах, на периферии и селе, в труднодоступных территориях. Сообща — мы добились поставленной цели… Без потерь и убытков! И так же — планируем действовать и дальше. В том же формате и по тому же курсу!». Мда…».

Наконец, и сама фигура поворачивается! И, проворачиваясь вновь на левый бок, уже «полностью», застывает: голова — последние минуты впитывает мягкость и упругость подушки, тело и ноги — запоминают тепло простыни и одеяла. Чтобы после, спустя ещё пару минут, «поддержать» руки и, уже не как они и зависнуть «над», а полноценно коснуться холодного пола, застеленного однотонным ковром с мелким, но весьма твёрдым, почти и жёстко-жестоким ворсом: словно наждак и мужская щетина — в одно!

«Ковёр — не греет нисколько!».

Порой ей даже кажется, что за ночь — он успевает задубеть, промёрзнуть настолько, что даже покрывается бело-синим инеем. А после него — и самим белым снегом… с бело-голубым льдом! Таки уже и опустившимся сверху — и покрывшим, укрывшим всё и… вся.

«Холодной и прямо-таки морозной — бело-голубой коркой… снего-льда!».

И вот по этим самым «ледяным иголкам-ворсинкам» — она и должна идти каждое утро к синему пластиковому окну с длинным и широким, синим же пластиковым подоконником. На котором, в свою очередь, в синих матовых горшках, от мала до велика и довольно-таки разрозненно, были «разбросаны» цветы: от большой красной розы с множеством раскрытых и ещё не до конца раскрывшихся бутонов на высоких светло-зелёных стеблях с шипами и мелкой листвой, через маленькие синие фиалки с короткими светло-зелёными стеблями и мелкой листвой и до средней белой орхидеи, почти выпавшей и уже упавшей на сам подоконник, взяв неожиданно, даже и для себя, наверное, в себе и себя симбиоз лианы и лозы винограда, но и устремившись при этом почему-то не к своему собрату-потолку, а к полу, «с чего» и был привязан синей шерстяной нитью и к синемуже матовому карнизу, на котором уже, и на синих же матовых кольцах, висели синие шторы в пол! Фиалки, в то же самое время, как были, так и «сидели» на своих местах. Пока и вслед же за орхидеей — роза стремилась в «нужном» направлении и вполне же себе «к успеху шла»: то ли и от холода окна, желая просто-напросто сбежать, то ли и от жара трубы под подоконником, желая окончательно свариться и не терпеть этих мук!..

«А то ли — и от моего же собственного, собственно, безответственного отношения, вследствие отсутствия любви к тем, кто никак её не выражает в ответ! Довольно эгоистично и лицемерно!.. Но и для тех, кто и кислород, оказывается, не вырабатывает, а делает всё то же, что и я же сама — другого ждать и ожидать от меня же не приходится! Хотя… «…осуществляет меры, направленные на сохранение уникального природного и биологического многообразия страны, формирование в обществе ответственного отношения к животным». Было бы всё точно и с точностью же до точки, да ещё и о растениях, со списком перечисления — меня можно было бы уже, если и не убить, то приговорить к чему-то!.. К насильному и насильственному же — уходу за ними, как вариант: в виде полива и удобрения, открывания окна «для дыхания» и включения лампы «для тепла»… Так ещё ж — и батарею не завешиваю!.. Мол: «Гори, гори ясно, чтобы не погасло!.. Жарься-жарься, волчий хвост!». Не у нас же одних — должно «подгорать»! Да и что?.. Мама же зато и вместо меня же — любит их. Лелеет… Вместо — меня же! И мне бы, конечно, стоило задуматься об и над этим: как минимум и в разрезе того, что она любит их больше, чем меня, а и как максимум… что вот она-то — и убить может!.. Без суда и следствия разобравшись, так сказать. Та ещё… фанатка детективов! Да и стоит же им только замёрзнуть или засохнуть — повесит же всё на той же самой орхидее-винограде-лиане: и поминай, как звали… Надписью!.. «На мешке с компостом». Кхм… Но и как бы… Да! Мы же и так, и без этого с ней — не в лучших отношениях… В принципе! «Сбылась мечта идиота». Да-да… Сбылась… Конечно! Да и извечный же вопрос!.. Стоит ли родителям излишне поощрять или, наоборот, критиковать своих детей? В стиле: «Хорошо (отлично), но ты можешь и лучше. «Можешь»!.. И «лучше»!». И такие же вечные догонялки — с этим… «лучше». В попытках — догнать и… дотянуться. Достать и… Добиться!.. Ведь и вроде бы — даёт пространство для воображения… Мотивирует! Но и по итогу-то — лишь добивает и загоняет вторично! «Лучшее — враг хорошего». Когда же я могла остановиться и делать всё стандартно и на «среднячок» — я должна была лететь к луне, не зная: «Добьюсь ли я? И доберусь ли?.. Смогу ли? И хватит ли сил?.. Да и выживу ли я, в конце-то концов?!». Стоило ли и имело ли смысл?.. Имело! Да. И имеет… Но вот и только же, когда не добиваюсь, теряю всё! Всё, вот просто всё, нужно делать — заново и… «наново»! Обжигаюсь, как Икар, только и о «ночное солнце», и лечу, держа в голове ориентир на Луну, но и оставляя для себя возможность «попасть в звёзды» и… остаться: хоть с чем-то! Не выжигать и не сжигать себя всю… Чтобы от начала и… без всего. Без себя! Выслушивая: «Ты так мне в детстве хорошо помогала доносить пакеты с продуктами до дома… Правда, тянула их к земле и прибавляла к их весу — ещё и свой!.. Но ведь — помогала. А остальное… Ничего! Ты же — старалась… Пыталась! Так и продолжай же — в том же духе». Вечное недовольство и… Вечная же битва!.. Плавно перетекающая — в войну! Только и с кем?.. С ней ли? Или всё же — с собой? С «самой» собой!.. За шанс — уже заявить о своём мнении. О своём желании и… Выборе! Варианте — развития событий! Но внешняя обстановка добивает и забивает нещадно. «Молчать — внутри. Молчать — снаружи… Так — умирают наши души! Так — умирает жизнь моя!.. Найди. Спаси… Прошу тебя!..». Атрофирует просто и всякое же право на это… «лево». На слово! Мнение… На жизнь! На жизнь — для себя. Даже и не против всех… Хотя бы — и не против «себя»! Да… Хоть и стоит сказать: спасибо. Что и «ценный» кислород не трачу, производимый ими… из углекислого газа. Ну, во всяком случае, как я думала — всю свою пусть и недолгую, но и весьма «сознательную» жизнь!.. Да и криком бы вновь и точно — дело не закончилось. А оно и так когда-нибудь им и не закончится… Не ограничится! Вопрос только — когда… А пока же — стоит посодействовать, и ещё немного, пробуждению… И открыть уже его — окно! Совсем и… Для всех! За мой счёт. Дайте одно — и на «проветривание»… «Наверх». Танцуют — все!».

Но и, на самом-то деле, не завешана она была не из-за её вредности, как главной причины, и не потому, что рядом с ней не было кровати и, соответственно, людей, как и не потому, что она не текла и не обрастала рыжей ржавчиной, а потому, что, как ни странно, она всё же находилась под окном и, уже не странно, брала и берёт на себя всю «отопительную функцию» помещения: если и не на «сто из ста», как за одного, то за двух и «сто» — уж точно! Плюс же ко всему — продуваемость окон и северную сторону, куда, по большей же части, всякий раз и устремляется холодный и промозглый, гулкий ветер: в надежде то ли прорваться внутрь и самому погреться, то ли и выбить, к чертям собачьим, уже все окна; и чтобы всем всё — было одинаково!..

«Одинаково — «холодно»!.. Так сказать. «Уровнять классы! Уничтожить разделение и их, как саму классовость!..». Без низших и высших… Средних! Все — как одно. Как один, единый механизм! Один за всех и… «Мы — едины! Единая — сист… страна!». Вместо «Смешариков» и под перепись, право дело, могли бы в оборот и под выборы же — взять тот же самый мульт… про и с ведьмами. «Witch»! Да… Вот же, где: все — были, на самом-то деле, «едины»! Земля и вода… Огонь и воздух… «Кристалл»! А?.. И ведь всё равно — кто-то был «главный»… во всей этой «шарашкиной конторе» и «компашке-сборищу по интересам»! Всё равно — кто-то «один»… да и держал их, остальных, при и в узде. При себе и… На коротком же поводке! Объединял их!.. Объединял… Тут же и разделяя, ведь и: что едины, что не… Что единая, что нет!.. Что воля, что неволя… В самом деле! Но — баланс и равновесие? «Да»! Гармония? «Да-да»! Дайте — две. А там — и три! Мир и покой… Свобода и воля… Выбор и… Волеизъявление! Право и… Права. Все дела… Вот только и, раз от разу, и куда ни плюнь — только больше «требований и обязанностей». Обязательств и… «Запрещений». Запретов!.. Чем и — реальных: «нововведений». Для той же всё… и единой. И того же — единения. Скорее же — разде… «Все — равны перед законом!». При этом же: каждый — при и в своём. В своём — разделе и слое… Классе! Как так?.. Всё же — равно. И все же — равны. Но и как-то… кто-то — всё равно же: «равнее» — остальных».