Король тоже улыбнулся в ответ на эти слова:
– Вот и замечательно. Разошлите сообщение, брат Йозеф, что это я отослал половцев. Не хочу, чтобы мои люди задумывались над этим предательством. Передайте, что я буду драться плечом к плечу только с теми, в чьих жилах течет венгерская кровь. Это поднимет боевой дух. Что же до этих бродяг-кочевников, то вы покажете им, какова цена их предательства. Уверен, они понимают только такое обращение. – Чтобы успокоиться, Бела сделал еще один вдох. – Ну да ладно, я уже утомился топтаться на месте и слушать нытье трусов. Давайте приказ выступать.
За армией венгерского короля Субудай наблюдал с возвышенности из-за реки. Переправа внизу шла полным ходом: мосты почернели от воинов и лошадей. Вместе с орлоком за неприятельским войском следили Бату и Джебе, оценивая противника, с которым предстоит сразиться. Под ними, помахивая хвостами, мирно щипали траву лошади. На здешние равнины уже пришла весна. Сквозь оплывшие шапки последнего снега вовсю пробивалась зелень. Воздух еще не прогрелся, но небо было бледно-голубым, и мир готовился разродиться новой жизнью.
– Они хорошие всадники, – вслух заметил Джебе.
Бату пожал плечами, но Субудай решил ответить:
– Их слишком много. И через эту реку слишком много мостов, которые надо бы заставить на нас поработать.
Бату поднял голову, уверенный, что эти двое понимают друг друга с полуслова, а его намеренно вынуждают дожидаться объяснений. Это бесило. Молодой человек отвернулся, зная, что спутники видят его насквозь.
Бату вынужден был пробиваться в жизни, прикладывая огромные усилия. Затем его возвысил Угэдэй, в память об отце сделав темником. Бату занял высокое положение, но теперь привычная ненависть к миру сменилась борьбой, едва ли не более жестокой, чем прежде. Ему приходилось постоянно доказывать, что он
При взгляде на орлока Бату словно разрывался. Какая-то маленькая, слабая его часть отдала бы что угодно за то, чтобы Субудай хотя бы раз похлопал его по плечу, похвалил, оценив его способность вести за собой людей. Остальное же его существо ненавидело эту слабость так страстно, что ненависть переполняла Бату, делая его в глазах окружающих желчным и злобным. Сомнений нет, что отец когда-то уважал Субудая, смотрел на него чуть ли не снизу вверх. И конечно, доверял.
Бату отдавал себе отчет, что ему необходимо избавиться от этой постыдной слабости. Доверия Субудая ему никогда не удостоиться. И одобрения не заслужить. Остается лишь возвыситься в глазах всего народа, чтобы, когда Багатур одряхлеет и лишится зубов, он оглянулся и вдруг увидел, как ошибался, как недооценивал юного военачальника, отданного под его опеку. И тогда он поймет, что не разглядел того единственного, кто мог принять наследие Чингисхана и заставить его сиять, словно золото.
Бату мысленно вздохнул. Он ведь не дурак. Даже мечта о том, что Субудай в старости сполна поймет свое непростительное заблуждение, – из разряда мальчишеских грез. За годы юноша накрепко усвоил одно: ему должно быть наплевать, что там думают про него другие, даже те, кого он уважает. В конечном счете это его жизнь, со всеми ее горькими оплошностями и победами. И не нужно болезненно прислушиваться к тому, как другие тебя оценивают. Для этого он еще слишком молод.
– Пропустим через Дунай примерно половину, – сказал Субудай Джебе. – Их там… сколько? Тысяч восемьдесят?
– Я думаю, больше. Если б они не двигались, можно было бы сказать точней.
– Всадников у них вдвое больше, – с неудовольствием заметил Субудай.
– Так их же половина ускакала, – язвительно напомнил Бату.
Субудай с некоторым раздражением покачал головой. Он тоже удивился, с чего это вдруг десятки тысяч конников перед самым маршем вдруг взяли и откололись от армии короля Белы. Похоже на хитрость, а Багатур хитростей противника не любил.
– Не знаю. Это может быть резерв, засада или часть еще какой-нибудь задумки. Мне не нравится то, что столько воинов оказываются вне нашего поля зрения. Я пошлю пару человек посмотреть, что у них там. Пускай ниже по течению перейдут реку вброд и разведают.
– Думаешь, это у них какой-то резерв? – спросил Бату, довольный, что тоже участвует в разговоре.
Субудай скептически пожал плечами:
– Мне нет дела, кто они, лишь бы не переходили через реку.