Бату с Байдаром поехали рядом. Байдар всю дорогу был бледен и задумчив. Своего отца он знал лучше других и теперь боялся, что бок о бок с ним скачут не родичи и друзья, а уже, может статься, враги.
Все вместе они въехали в Буду и по разоренным улицам направились к королевскому дворцу, где расположился Субудай. Командиры минганов должны были позаботиться о размещении и пропитании вновь прибывших. Четверо темников спешились у главных ворот. Мимо караульных они прошли без остановки. Телохранители орлока посмотрели на них лишь мельком и предпочли осторожность буквальному следованию приказу.
Сейчас Гуюк шествовал чуть впереди остальных, а Бату шагал за его правым плечом. Субудай находился в пустой танцевальной зале. Сюда притащили огромный трапезный стол, на котором сейчас была расстелена карта и лежали какие-то бумаги. Орлок увлеченно беседовал с Джебе, Чулгатаем и Илугеем. Военачальники вдумчивыми кивками сопровождали движения Субудая: орлок клал монеты в те места, где, видимо, должны на местности располагаться тумены. Бату окинул сцену беглым взглядом и про себя улыбнулся. Вот она, встреча молодости и старости, и впервые Бату мог уверенно предсказать ее исход.
Субудай поднял глаза на четверых военачальников, с гулким эхом идущих по залу. Заметив суровое выражение их лиц, он нахмурился и сделал от стола шаг в их сторону.
– Я вас еще не вызывал. – По обыкновению, Субудай смотрел на Бату, но, когда голос неожиданно подал ханов сын, Субудай удивленно перевел взгляд на Гуюка.
– Орлок, – сказал Гуюк. – Отец мой мертв.
Субудай прикрыл глаза и стоял какое-то время с окаменевшим лицом. Затем он кивнул, медленно и молча.
– Прошу садиться, – сказал он после паузы.
Непререкаемость авторитета орлока сидела во всех так глубоко, что четверо военачальников как по команде выдвинули из-за стола стулья. Один лишь Бату намеренно не спешил, желая удержать тот напор, с каким они сюда явились. И снова первым заговорил Субудай.
– Это было… сердце? – задал он вопрос.
Гуюк вздохнул:
– Так ты знал? Да, сердце.
– Я присутствовал, когда он говорил об этом своему брату Чагатаю, – ответил Субудай и посмотрел на Байдара, к которому сейчас обернулся и Гуюк.
– Я ничего не знал, – холодно сказал Байдар.
Тогда Гуюк поглядел на Субудая, но тот продолжал смотреть на Байдара, пока молодой темник не заерзал от неловкости.
Сотни мыслей и слов рвались у Субудая с языка, но он усилием воли себя сдержал.
– Что теперь ты собираешься делать? – спросил он Гуюка, с интересом ожидая ответа.
Все, что еще оставалось в нем от юноши, исчезло в одночасье. Перед орлоком сидел ханский наследник, понимавший свое предназначение. Хочет того сам Гуюк или нет, но на его плечах теперь лежит новое бремя.
– Я наследник своего отца, – молвил Гуюк. – И должен возвратиться в Каракорум.
Субудай снова взглянул на Байдара. Как бы ни хотелось промолчать, но задать этот вопрос он обязан.