– Я не говорю, что сегодня ночью… Я говорю, завтра или послезавтра. Я бы на их месте так и сделал. Порт и бухта битком набиты кораблями, которые так и просят, чтоб их потопили.
– Для того здесь и находятся твои ребята, парень. Чтоб им помешать.
Тодд сардонически смеется, глядя на Моксона сквозь стакан.
– Может, скажешь мне, каким образом? У меня пятеро водолазов, шесть моряков и три моторки на все про все.
– Но они угроза для итальянцев, разве нет?.. Они – наша защита, они наблюдают за обстановкой с каждого мола.
Тодд смотрит на Кампелло, который слушает, не произнося ни слова.
– Ну а ты, уважаемый страж порядка?.. Что думает об этом бардаке гражданская линия обороны?
– Гражданская линия обороны слушает и молчит, – отвечает комиссар. – Все, что происходит в воде и дальше за молами, не входит в компетенцию Отдела.
– Счастлив тот, чей дом непотопляем.
– Где-то я это слышал.
Официант меняет пластинку, и вместо Каунта Бейси звучит Бинг Кросби. Тодд с минуту слушает, отпивает из стакана и качает головой:
– «Яблоко для учителя»… твою мать. – Язык у него заплетается. – Терпеть не могу эту песню.
– Почему? – спрашивает Моксон.
– Потому что пошлятина, чтоб ее. Пошлятина. Меня от нее тошнит.
Он умолкает, хмурит брови, прикладывает одну руку к животу, а другую поднимает, словно прислушиваясь к своим глубинным ощущениям. Он очень бледен.
– Извините, я на пять минут… Скину балласт и вернусь.
Он неровно движется в направлении туалетов, расталкивая посетителей на своем пути. Моксон провожает его сочувственным взглядом и фыркает.
– Перенапрягся, – комментирует Кампелло.
– Я вижу.
Офицер по связи оправдывает Тодда. Если бы я, думает Моксон, сохраняя терпение, должен был каждую ночь искать мины под днищем кораблей, рискуя, что они могут взорваться у меня или у моих напарников перед самым носом, я бы тоже трезвым подолгу не ходил.