– Да вроде нет.
Ломбардо снова засовывает сигарету в пачку и кладет ее в карман. Некоторое время они стоят неподвижно, неторопливо и внимательно поглядывая по сторонам. Ничего подозрительного. Неаполитанец трогает Тезео за плечо:
– Иди, занимайся своим делом, брат, а я посторожу. Передай ей от меня привет… А также привет от Дуче.
Но Ломбардо уже шагает к церкви.
– Иди ты, Дженна, знаешь куда, – говорит он, не оборачиваясь.
Неаполитанец смеется:
– Да, но это потом… Сначала пусть она отдаст тебе фотографии.
В церкви пусто, и лишь одна лампада горит у главного алтаря. Сидя на одной из задних скамеек между колоннами центрального нефа, Елена Арбуэс рассматривает алтарные украшения и фигуру Святой Девы, довольно сильно поврежденную в годы Республики; теперь ее восстановили и вернули на прежнее место. Время лишило Елену религиозных верований, и даже давление католической общины после Гражданской войны не заставило ее, как многих других испанских женщин, стать набожной прихожанкой и ходить к воскресной мессе. Она была далека от любого рода притворства и сейчас вошла в церковь впервые за долгое время; точнее, миновало больше полжизни, и она никогда не забудет, почему так случилось: в тринадцать лет, во время причастия, которое она проходила вместе с другими девочками из своего класса, священник отказался отпустить ей грехи за то, что слишком короткие рукава ее блузки обнажали руки больше, чем полагалось. Елена не возмутилась; не сказав ни слова, пристыженная и решительная одновременно, она покинула исповедальню, вышла из церкви и больше никогда не переступала ее порог.
Сейчас она сидит неподвижно и рассматривает алтарь, прислушиваясь, не звучат ли шаги в центральном нефе. Она ничего не слышит. И вдруг чье-то легкое касание заставляет ее обернуться. Главный старшина Тезео Ломбардо только что сел рядом на скамью. Его профиль старинной бронзовой статуи четко очерчен в свете, льющемся из слуховых окон: короткие черные волосы, прямой нос, твердый подбородок с легкой синевой щетины. Он ходит неслышно, словно кошка, думает она. Словно один из тех греков, что глубокой ночью выходили из деревянного коня. Вот она и не услышала его.
9
Гнев античных богов
Они сидят молча, не глядя друг на друга. Держа сумку под мышкой, Елена ждет, когда сердце перестанет учащенно колотиться. Наверху, на башне, часы бьют семь раз – звон с металлическим отзвуком, вибрируя и затихая, резонирует в пустой церкви. Наконец Елена сует руку в сумку, разрывает шов на подкладке, вынимает пленку и кладет на скамью между собой и Тезео. Тот забирает кассету и прячет в карман пиджака. Дело сделано; Елена закрывает сумку, хочет встать и уйти, но не уходит. Человек рядом с ней тоже остается недвижим.
– Я больше не буду этого делать, – шепчет она.
Искоса поглядев на него, она видит, что он согласен с ее решением.
– Я как раз хотел вам посоветовать. Чтобы вы больше этого не делали. Не надо больше туда ходить.
– Так же думают и ваши товарищи?
Итальянец медлит с ответом.
– Так думаю я, – произносит он.
Они снова молчат, потом первой заговаривает Елена:
– Я считала себя сильнее, но оказалось, я не готова к таким вещам. Попыталась, но не могу.