Победа под Валком позволила Делагарди вновь предпринять контрнаступление в Ливонии. В августе 1567 года шведская армия (4–6 тысяч регулярных войск и 1 тысяча вооружённых крестьян) осадила Юрьев, гарнизон которого под командованием Хилкова насчитывал всего 800 человек. Осада Юрьева продолжалась две недели, но активность гарнизона и неудача штурма заставила Делагарди оставить осаду и двинуться дальше. В сентябре армия Делагарди осадила Гдов, которому также удалось устоять до подхода Новгородского разрядного полка. В битве под Гдовом корпус Делагарди был разбит русскими войсками под командованием воеводы Хованского. Разбив войска Делагарди, князь Хованский вернул инициативу русским войскам и перешёл в наступление. Переправившись через реку Нарву, русские войска вновь напали на Делагарди под Сыренском. Шведский граф не принял боя и поспешно отступил к Ревелю. Немного не доходя до моря, князь Хованский прекратил преследование, так как дальше лежали земли, поражённые эпидемией чумы. В руках Хованского оказались Сыренский и Нарвский уезды. Повернув к Нарве, русские войска захватили и сожгли посад. Собрав флотилию, князь переправился на правый берег Нарвы, опустошив Иван-городский и Ямской уезды. Нанеся ещё несколько поражений шведским войскам, князь вернулся в Псков. Победа князя Хованского свела на нет все успехи шведской армии в 1657 году, и практически вернула стратегическую инициативу русской армии.
В кампании 1658 года русские войска продолжили контрнаступление. Пятитысячный отряд князя Хованского овладел Ямбургом и подошёл к Нарве. В феврале 1658 года Дания, являвшаяся главным союзником Русского царства, была вынуждена прекратить военные действия и подписать со Швецией мирный договор. Это позволило шведам активизировать свои действия против русских войск. Губернатор Нарвы, перешёл в контрнаступление, сковал отряд Хованского под Нарвой и занял обратно Ямбург и Ниеншанц. На этом военные действия завершились с определённым перевесом в сторону Русского царства, хотя кампанию 1657 года шведские войска отбросили русских от Риги назад к Динабургу с потерями свыше 8 тысяч человек убитыми и до 6 тысяч пленными на Северной Двине.
Царь Алексей приказал вывести все войска из Прибалтики. 21 июля 1658 года в Москве было подписано предварительное перемирие со Швецией. 22 августа 1568 года Горн и Хованский начали мирные переговоры и заключили новое временное перемирие. В ноябре под Нарву в местечко Валиесари прибыли уполномоченные от Русского царства и Швеции, и 20 декабря 1658 года было заключено перемирие со шведами сроком на три года, по которому Русское царство удержало часть завоёванной Ливонии (с Дерптом и Мариенбургом).
По условиям перемирия за Россией временно, до заключения мирного договора, оставались завоеванные в последней войне следующие города Лифляндии: Кокенгаузен, Нейгаузен (Вастеселинна), Юрьев (Тарту), Мариенборг (Алуксне), Анзель (Антела), Сыренск (Васкинарва), деревня Яма на левом берегу реки Наровы, Динабург (Даугавпилс), Режица (Резекне), Лютин (Лудзу) и Марнауз (Улех). Русские не должны были пытаться возвращать себе уступленные ранее шведам города Ижорской земли: Иван-город, Ям, Копорье, Ниеншанц, Орешек, Корелу.
Тем временем русские войска буквально увязли в войне в Малороссии. А шведы грозили начать новую войну в союзе с Польшей и Австрийской империей. В такой ситуации Алексею Михайловичу пришлось пойти на серьезные уступки. Однако после истечения перемирия в 1561 году России царству во избежание одновременной войны со Швецией и Польшей пришлось подписать со Швецией Кардисский мирный договор в 1661 году по которому Россия отказывалась от всех своих завоеваний 1556–1558 годов.
16. Разрыв с Никоном и снова в обители Саввы
После возвращения в Москву, расстроенный неудачным «шведским вызовом», Тишайший царь без всякого принуждения извне, по тайным душевным порывам, стал тяготиться Никоном, даже избегать встреч с патриархом.
Никон заметил это. Ещё бы, как не заметить, что государь тяготится не только влиянием патриарха на него, но и тяготится даже видом улыбчивого Никона, не желает, чтобы даже присутствие Никона в жизни государя как-то обозначалось и выпячивалось. В таких случаях на Руст говорят: «На дух не выносит государь влияния патриарха, на дух ему Никон не нужен». Всё бы ничего, стерпел бы Никон «нерасположение» царя Тишайшего к нему, но, воспользовавшись охлаждением государя к Никону после неудачного «шведского вызова, многие вельможи и придворные стали явно непочтительно и даже излишне язвительно относиться к патриарху. А вот это уже стало последней каплей для амбициозного московского патриарха, вожделенно мечтающего втайне от своих оскорбителей о сане «Вселенского Православного патриарха.
Нетрудно представить, что так не могло происходить слишком долго. Никон сам явился в палаты царя, зная, что Тишайший в это время после молитвы не подпускает к себе «по пустякам» даже ближних бояр и посольских дьяков.
– Мучишься, государь, что не помогло тебе в битвах со шведами мое благословение?
Тишайший ответил не сразу. Удивленно и многозначительно смерил проницательным взглядом Никона и произнес изменившимся голосом с нотами сарказма:
– Мучаюсь…
– Почему?
– Не надо было бы принимать у тебя благословение, владыка, ибо от святого Саввы не получил знаменного знака, как ранее, ободрившего меня при Смоленском вызове…
Никон тоже не торопился с ответом на выпад царя. Обдумывая каждое слова, спросил:
– Не надо было тебе, государь, идти войной на шведов? Или не надо было осаждать Ригу?
– Не надо, – кратко и отчаянно выдохнул царь.
– И что же теперь будет, – Никон поморщился, стараясь все же придать сморщенному лицу подобие жалкой улыбки. – Как быть?..
Тишайший поглядел с жалостью на Никона. «Как быть? – повторил он мысленно вопрос Никона. – Если б я знал, чему быть и как быть?». Но постарался ответить бодрее:
– Со мной все ясно. Скоро поеду в Саввино-Сторожевскую обитель, там все прояснится для меня…