Дым поднимался за лесочком, и Оксана остановилась, глядя на него, и сжала руку Андрея с такой силой, что он даже испугался. Юноша попытался повернуть девушку к себе и спросить, что случилось, но она смотрела на дым, а потом потянула Андрея за собой:
– Пошли, скорее пошли, там беда!
Страшные воспоминания снова прошли волной ужаса внутри, но Андрей справился. Может, именно потому, что рядом была Оксана и она звала его помогать людям, и от этого он сам себе казался сильнее, храбрее. Они побежали что есть сил, миновали опушку, потом помчались напрямик через молодой осинник. Пахло дымом, было уже слышно, как истошно кричат женщины. Андрей стиснул зубы и мысленно повторял себе, что он справится, он сможет. Он больше не испугается. Крики все громче, все сильнее пахнет дымом, он уже щекочет ноздри, мешает дышать. И когда молодые люди выбежали из-за лесочка на околицу села, то увидели страшное зрелище. Горела православная церковь. Огнем была охвачена кровля и даже часть наружных стен. Ставни на окнах закрыты, под окнами пучки соломы, и к ним не подойти. Женщины метались вокруг, рвали на себе волосы, падая в пыль, кричали, бились в истерике. А изнутри, из дыма и огня, слышались детские голоса.
Два старика крутились рядом, пытаясь поливать стены водой из ведер, которые подносили женщины. Две девушки пытались лопатами дотянуться до ставней, но страшный жар отгонял их назад. На одной из них загорелись волосы, и на несчастную тут же вылили ведро воды.
– Андрей! – закричала Оксана в истерике и сжала кулачки. – Там же дети! Нелюди, нелюди, что они творят!
И Андрей понял, что сейчас самое важное ‒ это спасти детей. Не для него, не для нее, это просто самое важное, потому что страшно, когда гибнут взрослые люди, но еще страшнее видеть, как гибнут дети, видеть их гибель и не иметь возможности помочь, спасти. Юноша ринулся к церкви, но тут же задохнулся от испепеляющего жара и отпрянул. Он оглянулся по сторонам и увидел небольшую тележку на деревянных колесах, на которой кто-то возил воду или хворост из леса. Тут же на земле лежал обрубок ствола дерева метра два длиной. Андрей кинулся к нему, пытаясь поднять, взвалить на тележку, но сил не хватало. Он повернулся к людям и крикнул срывающимся от напряжения голосом:
– Помогите!
И тогда к нему побежали, еще не понимая, что он хочет сделать, но этот юноша был единственным, кто хоть что-то придумал, что-то хотел сделать и не боялся. Ему поверили, и бабы кинулись помогать. Облепив бревно, они перевалили его на тележку, и у той сразу что-то затрещало. «Выдержит! – с надеждой думал Андрей. – Должно выдержать. Мне только надо разогнать этот таран посильнее!» И он стал толкать его в сторону двери церкви, запертой на навесной замок. Несколько женщин стали помогать, рядом оказалась Оксана с растрепанными, обгоревшими волосами. Она толкала с такой силой, с какой никогда еще ничего не делала в своей короткой жизни. Потом все отступили и разбежались, и Андрей один толкал свой таран. И вот удар!
Дверь треснула, лопнула одна петля, и крики изнутри стали слышнее, там плакали и кричали перепуганные дети. Но жар был такой, что Андрей невольно отбежал назад. Еще немного, и загорится его самодельный таран, и он уже ничего не сможет сделать. И тут кто-то подбежал с цепью, на конце которой был приклепан обычной лодочный якорь. Андрей в знак благодарности кивнул, схватил якорь и, когда на него обрушилось ведро воды, снова ринулся к двери. Он успел набросить лапу якоря на край тележки и снова отбежал назад. Пахло горелым волосом, горели собственные волосы Андрейки. Он задыхался от жара и дыма, но тянул и тянул цепь. Подбежала Оксана и стала помогать тянуть. Она закашлялась и упала на колени, но Андрея тянул, и тележка пошла назад. Снова несколько человек помогли парню разогнать его таран, и страшный удар расколол дверь, замок повис на цепи. Из церкви по бревну, по тележке полезли дети в черной, обгоревшей одежде. Они кричали, на ком-то горело платье, горели волосы, и Андрей с Оксаной принимали их и подавали женщинам. Старики и еще несколько девушек подносили ведра и поливали тех, кто помогал детям. Потом дети перестали выходить. Неужели все? Но изнутри еще раздавались плач и крики.
– Воды! – закричал Андрей. – На меня воду лейте!
Кто-то подбежал и накрыл его с головой брезентом. На брезент вылила два ведра воды, и юноша бросился в огонь, ориентируясь по детским крикам. Он нашел двух девочек. Одна лет пяти и другая кроха, которой еще и двух лет не было. Андрей не мог дышать, жар перехватывал горло, и казалось, что его легкие горят внутри. На девочке загорелось платье, и Андрей, сбросив с себя брезент, накрыл детей и потащил их к двери. Младшая девочка все время падала, она уже не кричала, а только молча корчилась. И Андрей, стиснув зубы, задыхаясь и почти теряя сознание, подхватил младшую девочку и, подбежав к двери, выбросил ее наружу. Она упала на руки женщин, и ее сразу облили водой и понесли в сторону. Оставалась вторая девочка. Андрей испугался, что не видит ее, но кто-то вцепился ручонками в его ногу, и тогда он накрыл девочку брезентом и подтолкнул к двери: «Беги!»
И девочка кинулась к людям, через огонь, закутавшись в мокрый брезент. Она по пути ударилась о дверной проем, упала, но чьи-то руки схватили ее, отнесли к людям. Оксана обернулась и не увидела Андрея. Горела дверь, горела крыша, и уже что-то рушилось внутри.
– Андрийка-а-а! – разорвал шум пожара истошный девичий крик.
Женщины обернулись, крестясь. Кто-то успел заметить, как метнулось девичье цветастое платье в сторону горевшей двери церкви и скрылось в пламени. Все замерли, переполненные ужасом. Казалось, еще миг, и покажется храбрый юноша и его девушка, которые спасли детей из огня. Еще миг, и они выйдут!
Но тут со страшным грохотом и треском рухнуло перекрытие, и в небо взметнулись тучи огненных искр, и огонь поглотил все, что было внутри. Жители села стояли поодаль, прижимая к себе спасенных детей, и смотрели на огонь глазами, полными ужаса.
– Господи, – прошептала одна из женщин, – за что же ты так жестоко с ними?
И старуха в обгоревшем платке ответила ей:
– Господь прибирает к себе ангелов. Ангелы не живут на земле…
Она перекрестилась и поклонилась глубоко, в пояс.
Машина стояла во дворе, но водителя в ней не было. Капот был горячий, значит, машина приехала недавно. Якуба и Бондарь остановились возле угла дома и стали прислушиваться. В доме кто-то был. Один из парней оглянулся и кивнул Буторину. Тот спешил к своим помощникам, разматывая бикфордов шнур. Он примотал снаружи к дверной ручке тротиловую шашку, вставил в нее шнур и, размотав его на полтора метра, поджег. Парни присели и заткнули пальцами уши. Грохот взрыва разнесся по пустынной разрушенной части окраины города.