Спрыгнув со спины коня, он вскинул щит из воловьей кожи с такой легкостью, будто тот был сделан из соломы.
– К тому же ни одному смертному не дано знать наверняка волю богов! Даже Фараксу! Особенно Фараксу! Под этими доспехами прячется всего лишь сын вора, укравшего Микены!
В рядах повстанцев послышались нервные смешки.
– Я истинный Верховный Вождь! – объявил Акастос. – Я Микенский Лев! Сражаясь за меня, вы сражаетесь за свою землю и рыбацкие лодки, за свои виноградники и деревни, за свои семьи и близких! За мной, я приведу вас к победе!
– Микенский Лев вернулся! – прокричал Перифас из заднего ряда, и остальные повстанцы подхватили клич:
– Микенский Лев вернулся!
И началась битва.
Пылающий шар из пропитанной дегтем соломы просвистел мимо Гиласа и врезался в упавший щит. Послышался рокот грома: это Небесный Отец сталкивает тучи друг с другом, чтобы устроить грозу.
«Только бы дождь пошел!» – думал Гилас. Тогда все наверняка придут в чувство и это безумие закончится.
На поле боя царит такой хаос, что мальчик понятия не имеет, кто одерживает верх. Он бредет, не разбирая дороги, со всех сторон пахнет кровью и внутренностями. Кричат воины, свистят стрелы, копья вонзаются в землю, в кожу щитов, в человеческую плоть. Во рту у Гиласа пересохло, под громоздкими бронзовыми доспехами он обливается пóтом. Но страху поддаваться некогда: главное – не отставать от повстанцев, да еще неуклюже отражать удары своим тяжелым щитом и тыкать толком еще не освоенным мечом в каждого воина-Ворона, который попадется на пути.
В нескольких шагах впереди Акастос прорубает себе путь сквозь вражеское войско, выкашивая Воронов, будто ячменные колосья. Гилас поспешил за ним следом. Тут перед мальчиком вырос воин-Ворон и поднял копье, целя Гиласу в грудь. Гилас увернулся и ударил по древку копья мечом, но клинок отскочил. Воин снова совершил выпад. Гилас забежал сзади и воткнул меч в зазор между нагрудником и ремнями на боку воина. Ворон издал полузадушенный стон и рухнул на землю. Гилас потянул за меч. Клинок с чавканьем вышел из раны. Мужчина остался лежать там же, где упал. Он не шевелился.
«Он мертв, – подумал ошеломленный Гилас. – Я убил этого человека. Он мертв». Пот стекал мальчику в глаза. Моргая, он побрел к Акастосу.
Верховный Вождь прокладывал себе путь к Фараксу: тот соскочил с колесницы и тоже подбирался к Акастосу.
В суматохе Акастос не заметил, как еще один воин-Ворон набросился на него сзади, – зато врага увидел Гилас. Кинувшись к Ворону, Гилас вонзил меч ему в голень. Вдруг непонятно откуда выскочил Перифас и добил Ворона своим копьем. Акастос поблагодарил их за помощь коротким кивком и двинулся дальше.
И снова Гилас едва за ним поспевал. Вдруг что-то ударило мальчика в затылок. В следующий момент он уже лежал на земле лицом в пыли. Перед глазами прыгали точки, по шее стекала струйка крови. Боли Гилас не чувствовал, но, когда он попытался встать, голова закружилась так сильно, что мальчик никак не мог удержать равновесие.
В этот момент небо почернело. Тут Гилас забыл и о головокружении, и обо всем остальном. Его окутала темная пелена ужаса. Раздалось испуганное конское ржание. Люди кричали, но их голоса долетали до Гиласа будто издалека. Повстанцы разбегались в панике: «Злобные! Злобные летят!»
25
С момента ухода Теламона прошло немало времени, а Хекаби все не спешит Пирре на выручку. Девочка слышала во дворе стук копыт: значит, Теламон сел на коня и ускакал прочь. Но с тех пор – тишина.
– Хекаби! – кричала Пирра. – Хекаби, я здесь!
Куда подевалась знахарка? Она же наверняка просто пряталась, пока Теламон не уедет… или нет? Что, если Теламон прибыл не один и его воины поймали Хекаби? Или даже убили ее?
ebooksa