По краю

Порфирий взмахнул руками в поисках опоры, и, вдруг, изогнувшись, ухватился за Юстину и повлек ее за собой в пропасть. Она взвизгнула.

— Юстина! — выкрикнул Ипатий и бросился за ней.

Он упал грудью на карниз, поймав ее за руку. Они висели над пропастью, покачиваясь. Рука ее, затянутая в черную лайковую перчатку, медленно, но неуклонно выскальзывала.

— Черт тебя возьми! — в сердцах прошипел Ипатий. — Да отпусти же ты ее! Мне не удержать вас двоих!

Порфирий посмотрел на него бешено, намереваясь до последнего сражаться за жизнь.

Надо было что-то срочно придумать. Рука выскальзывала. Ипатий подумал: хорошо бы фот, ослепить Порфирия. И почувствовал в свободной руке тяжесть. Он взглянул. На раскрытой ладони лежал шарик и тускло светился багрово-черным.

— Раскачайся хоть немного! — попросил он Юстину.

Юстина ногами осторожно оттолкнулась от стены, и они медленно качнулись.

— Что?! Что ты задумал? — крикнул Порфирий. Он постарался ухватиться за Юстину крепче, и от его судорожных движений ее рука съехала еще.

Ипатий расчетливо выбирал момент, не зная, единственный ли у него шанс, или эта странная пещера даст ему новую возможность. В миг, когда Порфирий качнулся в сторону, и Юстина не загораживала его, черный фот попал в него, лопнул и растекся по телу. Порфирий взглянул обиженно, вспыхнул адским факелом и рассыпался черным пеплом.

Вскрикнула Юстина, и ее рука выскользнула. В первое мгновение Ипатию почудилось, что она тоже сгорела, и в памяти воскресла другая мертвая девушка.

— Юстина! — позвал Ипатий отчаянно.

— Я здесь! — неожиданно отозвалась она.

Ипатий заглянул за край пропасти. Девушка распласталась по стене, вцепившись в мелкие трещинки скалы.

— Выступ очень узкий, я едва стою, — она подняла к нему бледное с большими и темными глазами лицо.

— Сейчас я что-нибудь придумаю, — он с облегчением перевел дух.

— Ваша магия здесь работает, — сказала Юстина нетерпеливо. — Скиньте веревку или еще как-нибудь...

— Не уверен, что она работает, как нужно. Я хотел ослепить Порфирия, а не сжечь адским огнем. Не хотелось бы удушить вас веревкой — перед Зевием будет неудобно! — пробормотал Ипатий.