– Вы меня удивляете, Максим Андреевич, – усмехнулся Платов. – Разумеется, у меня нет твердого убеждения, что Венге скрывается именно в Норвегии. Но анализ его связей и сведения о последних часах его жизни до исчезновения позволяют предположить, что ученый может скрываться в том числе и в Норвегии. Разумеется, его будут искать и в самой Германии, и в Швеции, и в Швейцарии, и во Франции. Не исключено, что британские спецслужбы попытаются вывезти его с материка. Или американские. Но вы в Норвегии не будете тыкаться носом, как слепые котята. Я дам вам несколько направлений, которые вы должны отработать. Слушайте и запоминайте. Первое – это связи наших друзей из северных провинций. Руководители групп, которые готовились нашими инструкторами, получат сообщение о вашей группе и будут помогать вам выполнять задание.
– Я запомнил имена, фамилии, явки и пароли, – подтвердил Шелестов.
– Хорошо. По своим норвежским каналам наши друзья выведут вас на группу Освальда. Это коммунистическая группа, но не стройте иллюзий. У основателя этой ячейки Освальда и нынешнего руководителя Асберна Сунде представления о коммунизме несколько отличаются от идеологии марксизма-ленинизма. Но тем не менее они довольно серьезно сражаются с нацистами, эта группа – крупнейший саботажник в стране. В любом случае они будут готовы нам помочь, коль скоро вопрос касается общей для Европы проблемы. Есть еще два контакта, которые вам придется отработать и подключить к выполнению вашего задания. Тут все посложнее. Речь идет о роте Линге и группе Шетланд. Это боевые отряды, которые в основном нацелены на диверсии в прибрежной зоне. Это часть военно-морских сил Норвегии. К созданию и подготовке этих групп приложили руку британские спецслужбы.
– Управление специальных операций?
– Именно. Оно готовит бойцов, оно руководит их действиями. Формально все это под контролем королевской семьи и правительства в изгнании. Но, как вы понимаете, в политике тот, кто платит деньги, тот и заказывает музыку.
– Ну да, – хмыкнул Шелестов. – Кто платит за девушку, тот ее и танцует.
– Вот-вот, – кивнул Платов без улыбки. – Передел сфер влияния. Каждый хотел бы в одиночку «танцевать девушку». Что норвежскую, что чешскую, что польскую.
Шелестов ухватился рукой за переборку и посмотрел на Сосновского. Михаил был бледен, но держался хорошо. Кажется, лодка поднялась на поверхность. Чувствовалась боковая качка. Электромоторы перестали гудеть, но внутри переборок что-то шипело, иногда раздавались механические звуки. Кто-то перекрывал какие-то вентили.
Переход к норвежским берегам из Полярного прошел без происшествий, хотя Максим мог и не знать обо всех событиях. Он не был в ходовой рубке во время плавания. Их с Сосновским уложили, чтобы не путались под ногами, на матросские шконки и велели лежать. Лодка всплывала с момента первого погружения дважды. И вот переход, судя по времени, подошел к концу.
– Ну как дела, пассажиры? – В люке появилась голова командира. Щуря карие с хитринкой глаза, он добавил: – Я бы с недельку вот так повалялся. Чтобы покатали меня без забот. И книжечку почитал. Про любовь.
– Мы на месте? – недовольно спросил Сосновский.
– В точке высадки. – Командир лодки стал серьезным. – Торопитесь, товарищи, волнение несильное, но мы задержались в пути на лишний час. Напоролись на немецкие эсминцы, пришлось маневрировать и отлеживаться.
– Час – это не очень страшно, – кивнул Шелестов. – Вполне можем успеть. Готовьте лодку, командир, мы будем переодеваться.
Офицер ушел, а оперативники стали стягивать с себя матросские робы и облачаться в гидрокостюмы. Шелестов хмуро размышлял. А прав ли он? Час потерянного времени означает, что они могут не успеть пройти фьорд за остаток ночи. Но возвращаться тоже опасно. Экипаж подводной лодки и без того рисковал, подплывая так близко к захваченному фашистами берегу. Чем рискует группа? Провалом операции? Но это их риск, а подводникам во второй раз может не повезти. Ведь как ни крались, как ни таились, а все же засекли немецкие эсминцы советскую лодку. Где гарантия, что, вернувшись удачно на базу с группой на борту, во второй раз лодка дойдет до цели? Ее могут утопить вместе с диверсантами. И в штабе не будут знать, что произошло, Платов не будет знать о судьбе Шелестова и Сосновского. Нет, он, конечно, со временем догадается, что часть группы погибла вместе с лодкой, но время уйдет. И Венге могут схватить гестаповцы, он может вообще погибнуть. Нет, рисковать нужно, сейчас риск минимальный для всех.
Холодная вода плескалась у борта лодки, ледяными брызгами оседая на черных гидрокостюмах. Моряки держали лодку у борта на длинных фалах.
Сосновский спустился первым и начал принимать баулы со снаряжением, сухой одеждой, оружием. Потом в лодку перебрался Шелестов. Командир подводной лодки махнул рукой:
– Удачи вам! Двигайте, пока тихо. Ждем пятнадцать минут, потом уходим.
Шелестов завел подвесной мотор лодки, кивнул морякам и повел легкое суденышко по компасу в сторону берега. Сосновский на носу лодки стоял на коленях и вглядывался в темноту ночного моря. Где-то недалеко темнели стены фьордов.
– Ну все! – странным голосом громко произнес Михаил.
– Что «все»? – насторожился Шелестов, сбавляя ход.