– Тягомотина закончилась, – отозвался Сосновский. – Хуже нет, когда перед серьезным делом приходится сидеть и ждать. И от тебя ничего не зависит, когда ситуацию не контролируешь.
– Держи нервишки в кулаке, – посоветовал Максим. – А когда дела нет, думай о деле, прокручивай ситуацию со всех сторон. Отвлекает и для дела полезно.
– Учи ученого, – улыбнулся Сосновский. – А то я в разведке первый день! Я же бывший «закордонник». Там и не такое терпеть приходилось. Я просто вздохнул свободнее сейчас, когда мы от лодки отошли.
– Дыши, не кашляй, – посоветовал Максим. – А еще лучше смотри вперед и слушай.
Сосновский замолчал, некоторое время они шли в тишине, нарушаемой лишь рокотом мотора и шелестом воды под днищем лодки. Шелестов следил за направлением по компасу, держа расчетные обороты двигателя. Скоро вход во фьорд, надо быть максимально осторожными. Здесь можно или слишком близко подойти к одному из берегов и повредить свое суденышко, а можно столкнуться с патрульными судами немцев.
– Туман, – повернув голову, громко сказал Сосновский. – Вот он час опоздания! Туман скапливается под утро.
Шелестов промолчал. Да и что тут говорить? Нужно выбираться, задание нужно все равно выполнять, есть туман или нет. Еще шесть минут движения, потом нужно сбавить скорость и установить переключатель в положение «два». Сосновский наклонился, будто к чему-то присматривался, потом зачерпнул ладонью воду за бортом и поднес к лицу.
– Дизельное топливо, – прокомментировал Михаил. – Или утечка была недавно в этом районе, или стоянка судов рядом.
Шелестов тихо выругался. Если верить часам и стрелке компаса, они идут верно. Но солярка в воде может означать, что они слишком близко подошли к базе катеров. Самое опасное место.
Стиснув зубы, Шелестов чуть повернул руль, взяв на пятнадцать градусов южнее. И тут же, как будто подсказка, где-то слева в тумане несколько раз коротко рявкнула судовая сирена. Сосновский сразу поднял руку и оглянулся на командира. Шелестов показал, что взял правее. Его подмывало сбросить скорость, но он не рискнул изменить график.
И вот минутная стрелка прошла цифру 12. Максим уменьшил скорость, теперь стали слышны удары волн о скалы. Южный берег близко, отвесная стена.
Вот она. В тумане вдруг показалось что-то черное, массивное. Лодку стало подбрасывать на волнах, отражающихся от стены фьорда. Звук колокола Шелестов уловил не ухом, а, скорее, внутренностями. Низкий тревожный звук как будто вязнул в тумане, пытался выбраться из него и предупредить об опасности. Штормовой и туманный колокол, который звучит в этих местах не одну сотню лет. Бом… бом… бом…
Холод и сырость забирались под гидрокостюмы. Тело то и дело сотрясала мелкая дрожь. Начинали лязгать зубы. Максим принялся делать упражнения для согревания – напрягал и расслаблял мышцы тела. Дрожь – плохой помощник, особенно когда нужно будет спешить и понадобится точность в движениях. Не дай бог, еще и бой. А вот в воду лезть придется. Этого никак не избежать. От этой мысли дрожь только усилилась.
Туман становился все плотнее. Показалось, что гул тревожного колокола стал громче. Сосновский снова оглянулся и сморщился, как от зубной боли. Он показал на наручные часы, а потом сделал знак к берегу.
«Молодец, как время чувствует», – с удовлетворением подумал Шелестов и тут же замер на месте. Впереди, прямо по курсу, послышался какой-то гул. Это могло означать только одно – по фьорду идет судно. Не очень большое, но сейчас столкновение даже с патрульным катером или морским охотником – это гибель.
– К берегу! – крикнул Сосновский и, оглядевшись в лодке, подвинул к себе баул с оружием.
Максим сбавил скорость и повел лодку ближе к берегу, которого почти не видел. Жаль, что это судно впереди появилось так рано. Ведь до места высадки оставалась всего пара километров. А сейчас…
Гул прошел мимо, в тумане появилась и исчезла черная тень. И тут же в борт ударила тяжелая волна. Она приподняла лодку, Шелестов тут же попытался развернуться с помощью двигателя и встать носом к волне. Но сделать он этого не успел. Лодка упала вниз, и ее мгновенно опрокинуло сильным ударом.
Шелестов оказался под водой, но колени ударились о каменистое дно, под ногами зашелестели мелкие камни. Он встал на ноги, но его снова ударило волной и накрыло с головой. Максим даже не успел заметить, где лодка, где Сосновский. Соленая ледяная вода попала в горло, в нос, руки окоченели. Шелестов не стал стараться снова подняться на ноги. Пусть улягутся волны, поднятые немецким судном. Здесь и так мелко, значит, не стоит и силы тратить на борьбу с водой. Максим задерживал воздух в легких, позволяя набегавшей волне толкать его и перекатывать с боку на бок. Еще немного – и он смог подняться на ноги и, помогая себе руками, двинулся по грудь в воде к берегу.
Внутри все было напряжено. Самое скверное сейчас было бы услышать угрожающие команды на немецком языке, хуже всего именно сейчас попасть врагу в руки, сейчас, когда ты безоружен и беспомощен. И голос прозвучал, но это была русская речь. Насмешливым интонациям Сосновского Максим сейчас был рад.