Англичанин поднялся:
– Пойдемте, Максим, я отдам вам взрывчатку. Это очень сильное вещество. Такое используется в торпедах. Имейте в виду, что ваша главная задача – уничтожение запасов дейтерия. Повреждение оборудования – задача второстепенная. Если вы его повредите, то немцы очень долго не смогут изготовить нужное количество тяжелой воды. А если вы не уничтожите существующий запас, то вся операция не имеет смысла. Они вывезут ее в Германию и активно начнут развивать «Урановый проект».
– Да, я прекрасно это понимаю, Джордж! Инженер Кнудсен мне все объяснил.
– Кнудсен, – проворчал англичанин.
Видимо, инженер очень разочаровал Гилберта тем, что без его разрешения общался с русскими, что поделился с ними информацией о заводе. Перестают норвежцы слушаться, дисциплина падает. И авторитет Управления специальных операций падает.
Начало операции назначили на следующую ночь. Учитывая, что смена караулов происходит через каждые два часа, выбрали интервал с двух часов ночи до четырех. Тогда был шанс не нарваться на разводящего с очередной сменой. Если придется где-то снимать часовых, то их не хватятся до следующего развода. Двух часов должно хватить.
В два часа наблюдатели доложили, что разводящий со сменившимися солдатами двинулся в сторону казармы. Все, их путь не пересечется с маршрутом партизан. Восемь человек с двумя ручными пулеметами заняли круговую оборону возле начала кабельного канала между заводом и электростанцией.
Освободив замаскированный проход, первым пополз Юнас Клаусен, отставной сержант морской пехоты. Шелестов хотел идти первым, но норвежцы убедили его, что, не зная языка, он может испортить все дело. Первым должен идти норвежец.
Максим пополз вторым. От запаха битума, которым были пропитаны оболочки кабелей, чтобы изолировать их от влаги, закружилась голова. А еще тут было много пыли и дохлых крыс.
Следом, с интервалом в несколько метров, ползли подрывники, тащившие за собой мешки со взрывчаткой. Колени и локти, обмотанные тряпками, скоро оказались сбитыми в кровь. Несколько раз группа останавливалась, чтобы перевести дух.
Третья остановка была перед развилкой. Здесь канал расходился, Клаусен повернул в правый, к цеху по производству тяжелой воды. Шелестов посмотрел на часы – они пробирались уже пятнадцать минут. Насколько Венге было проще тут одному и без груза…
Через пять минут норвежец остановился. Максим подполз к нему и замер. Над головой, там, где канал был открыт, послышись голоса. Сколько их там, о чем говорят?
Клаусен обернулся, и в свете фонарика Шелестов увидел, что норвежец улыбается. Он махнул рукой и пополз вперед быстрее, без всяких предосторожностей. Шелестов поспешил следом. Когда Максим выбрался из канала и встал на ноги, озираясь в большом помещении, то увидел, что Клаусен обнимается с каким-то человеком. Он стал что-то быстро говорить русскому, но Максим не понимал ни слова.
Из канала стали выползать подрывники. Клаусен и рабочий помогали им, потом норвежец стал показывать, куда закладывать взрывчатку: электрооборудование, большая цистерна с тяжелой водой. Пять минут работы.
Минеры установили взрыватели на сорок минут. Шелестов стал торопить норвежцев. Первым он отправил Клаусена, потом рабочего, который встретил их здесь, потом минеров. Сам он пошел последним, чтобы в случае чего прикрыть товарищей.
Группа была уже далеко от завода, когда темное пасмурное небо обожгло яркой вспышкой. Скалы дрогнули под ногами, где-то завыла сирена. Улыбающиеся норвежцы стали обниматься, потом принялись обнимать и хлопать по плечам и спине русского. После всех сложностей и огромных потерь удалось-таки провернуть эту операцию. И не потерять ни одного человека!
Сигни улыбнулась и обняла Буторина как родного сына. Потом протянула руки к Мэрит и прижала девушку к себе.
В дом вошли Венге и Кнудсен, который опирался на своего немецкого друга. Инженер был бледен. Его беспокоила рана. Сосновский вошел последним и сказал так, чтобы его слышал только Буторин:
– Ну, сменить ледяной подвал на бабушкину сказку – за такое что хочешь отдашь!
Пока Мэрит устраивала гостей и накрывала на стол, старая Сигни занималась раной инженера. Она сказала, что ничего страшного пока нет, начинающееся воспаление можно остановить, но Кнудсену нужен полный покой хотя бы на несколько дней. После перевязки и снадобий Сигни инженер уснул.