– Контрразведка наркомата обороны, – шепотом признался Павел, предварительно посмотрев по сторонам. – Майор Романов. Пленен у побережья Норвегии во время плавания из Мурманска в Британию семь месяцев назад. Это конфиденциальные сведения, капитан. Выполнял важное задание. Выдаю себя за британского моряка, поскольку неплохо владею английским языком.
– Знатно ты сплавал, майор… – оценил его признание Буторин, придя в себя от изумления. – Да уж, не врешь, выдумывать такое на хрен никому не нужно… Не волнуйся, я не стукач, своим тоже не скажу. Будешь офицером НКВД, сопровождавшим западную помощь. Из СМЕРШ, говоришь?
– Не любишь контрразведку, капитан?
– Кто ж ее любит. Непростые сложились отношения с Особым отделом, хотя и коммунист, и предан нашему делу со всеми потрохами.
– Мы не «особисты», другое направление.
– Да мне без разницы. Ты, кстати, в курсе, что твои ночные стоны – просто находка для гестапо? Я пять минут просидел рядом с тобой, ты кряхтел и бормотал. Потом стал материться, звать какую-то Нину – хорошо хоть, «за Родину, за Сталина» не кричал. Жена, что ли?
– Служили вместе, хороший товарищ. Она погибла в ту ночь в Норвежском море.
– Сочувствую, майор. Ладно, мне глубоко плевать, в каком ты ведомстве служил. Если выжил за семь месяцев и тебя не раскусили, то человек ты с головой и нужными качествами обладаешь. Опять же, полиглот, немецкий язык знаешь. В побег пойдешь с нами?
Вопрос не стал неожиданностью, нечто подобное Павел рассчитывал услышать.
– Продолжай, капитан. Но учти, низкопробные варианты не рассматриваю. Многие бегали на моих глазах, царствие им небесное. Жизнь одна. Так что и попытка должна быть одна. Умереть можно куда проще, незачем огород городить.
– Серьезный ты человек, – усмехнулся летчик. – Не боишься, что, пока дождешься подходящего случая, война кончится?
– Без нас не кончится. Только говори, капитан, тише, не ори на весь барак. Ты уверен в своих людях?
В горле пересохло. Он понимал, что ничего доброго Буторин не предложит, откуда взяться в голове планам идеального побега? Даже если сбежишь, куда ты денешься в этой проклятой Германии? Из Норвегии и то было ближе до СССР, чем отсюда.
– Мы тут уже неделю, – бормотал Буторин. – Присмотрелись, сделали кое-какие выводы и поняли, как все работает. В общем, слушай. На западной стороне периметра есть кучка сараев, представляешь? Между сараями в центральной части есть проход. Он выводит прямиком на колючку. Проволока без напряжения – не таких уж важных персон здесь держат. Мишка Корсак вчера проник в эту щель, охранники на вышках отвлеклись и не заметили. Там два ряда колючей проволоки, между ними иногда ходят часовые. Но встретиться с ними вероятность небольшая. Мишка надорвал проволоку в двух местах у столба и аккуратно приладил обратно. Та же история и с внешней оградой. Если отвести колючку в сторону, получится проход. Нас четверо и ты еще – всего пятеро… Признаюсь честно, майор, не стали бы тебя привлекать, хоть ты и наш. Но сейчас мы познакомились ближе и… – Буторин замялся.
– Язык знаю, – усмехнулся Павел. – Это важно. Без языка вы и десять верст не пройдете. Признайся честно, капитан, специальная подготовка есть? Бегать, драться, эффективно стрелять, соображать на ходу можете? Что-то подсказывает, что нет. Вы летуны, вас этим штучкам не обучали. Хорошо, если курок с предохранителем не спутаете.
– А ты можешь, майор? – Буторин, кажется, обиделся.
– Я да. Вернее, мог. Смогу ли сейчас, вопрос интересный. Но все семь месяцев старался держать себя в форме… То есть немцы будут смотреть, как мы всей кучей проходим между сараями, минуем два ряда колючей проволоки, потом вразвалку направляемся к лесу, до которого там метров сто с гаком… Что так смотришь, капитан? Конечно, вразвалку пойдете, ведь нормально бегать вы не сможете – легкие выплюнете.
– Ты за нас не бойся, – отрезал Буторин. – Ты о себе думай. Мы и не рассчитываем, что все добежим. Но кто-то сможет. На западе не только лес, но и скалы. Под ними извилистые ходы, пещеры. Далеко не убежим – можем схорониться. У немцев ни людей, ни собак не хватит, чтобы все прочесать… Дальше будешь слушать?
– Говори, раз начал.
– Брызгалов добыл спички, готов устроить пожар на дровяном складе. Это закрытая пристройка к столовой на другом конце лагеря. Обмочим тряпку в бензине, подожжем. Склад сухой, гореть будет что надо. Народ сбежится, будет тушить. Пожаром отвлечем внимание, устроим знатный переполох. Часть охраны переместится туда, часовые на вышках тоже в этот момент не будут смотреть под ноги. Брызгалов вернется – мы и двинем… В конце концов, не оставаться же здесь в качестве скота? Все равно либо сгнием, либо охрана пристрелит. Говори, майор, ты с нами?