– Какие именно? Просвети, – Кларк отчего-то разозлился. – Быть может, я не в курсе последних новостей и СССР вдруг заткнул за пояс Америку, разработав и поставив на поток дешевые ракеты с дальностью полета десять тысяч километров и убойной силой в сто мегатонн?
– Может, и так, мне об этом неизвестно, – Лэнсдейл невольно улыбнулся. – Да это и не важно. Сколько у кого ракет, по большому счету, не имеет значения, потому что у каждого их достаточно для того, чтобы жизнь на Земле прекратилась. Кто бы ни развязал ядерную войну, кто бы ни оказался последним, в итоге все проиграют. Вот ты говоришь: мы можем засыпать СССР бомбовыми ударами. Три тысячи боеголовок, так ты сказал?
Кларк не ответил, отвернулся и посмотрел в окно. Лэнсдейл вздохнул и продолжил:
– Допустим, у нас хватит времени запустить все три тысячи зарядов. Сколько из них будет по-настоящему разрушительными? Как ты думаешь, Тони? Не молчи, ответь мне.
– Все и будут, – буркнул Кларк, уже догадываясь, куда клонит Лэнсдейл.
– Ответ неверный, – продолжил Лэснсдейл. – По-настоящему разрушительными будут первые десять, может, двадцать. Остальные будут бить по уже опустошенной земле. И в чем смысл? – Кларк снова промолчал. – А смысл в том, Тони, что не важно, сколько у тебя ракет: десять, сто или тысяча. Для нанесения непоправимого ущерба достаточно и десяти. А десять у Союза точно есть.
– Хорошо, в этом ты, возможно, прав. Если у отца пять ремней, бить он все равно будет одним, – Кларк перешел на аллегории. – И для провинившегося нет разницы, сколько ремней осталось неиспользованными.
– Начинаешь мыслить объективно, – похвалил Лэнсдейл.
– И что за второй фактор, который я не учел?
– Как далеко готов зайти Хрущев, – медленно произнес Лэнсдейл. – Вот ты долго рассуждал о том, сколько и каких у нас ракет, где они установлены, но ни разу не подумал над тем, как далеко готов зайти наш президент. Допустим, ты надеешься на его благоразумие и патриотизм. Возникнет настоятельная необходимость, он за свой народ постоит. Но как далеко готов зайти глава СССР? Так ли он благоразумен и патриотичен, как наш президент? Станет ли он ждать критического момента или запустит свои ракеты при первой же возможности? Что, если свою горстку ракет он уже отправил по назначению? Что, если эта горстка уже на пути к нашей стране? Задумывался ты когда-нибудь над этим, Тони? Просчитывал ли такую возможность?
– Ты это серьезно, Гири? – Кларк машинально понизил голос. – Ты что-то слышал там, в Пентагоне? Ходят какие-то слухи?
Прежде чем ответить, Лэнсдейл с минуту смотрел на Кларка. Пристально, испытующе, так долго, что у Кларка по спине прошел холодок. Затем Лэнсдейл улыбнулся, и наваждение исчезло.
– Нет, Тони, я ничего такого не слышал. Не бери в голову, – улыбаясь, проговорил Лэнсдейл. – У нас в правительстве светлые умы, а то, что я ворчу иногда, так это машинально. Хочется побыстрее избавиться от проблемы по имени Кастро. Слишком много сил она отбирает, слишком много времени.
– Уверен, что дело лишь в усталости?
– Абсолютно. Останешься на ужин? – спросил Лэнсдейл, закрывая тему.
– Если расскажешь, как прошло совещание, – Кларк принял правила игры.
– Так я тебе все рассказал.
– В подробностях, Гири, в подробностях.
– Ничего особенного не происходило, поверь мне, Тони, – было видно, что Лэнсдейл дразнит Кларка.
– Видел Тейлора?