Парень с большим именем

— А пойдем в столовую, это совсем близко, рядом.

В столовой они уселись за маленький столик, уплатили за два обеда, получили четыре медных марки и долго ждали, когда им обменяют эти марки на щи и мясо.

Под шум голосов, звон ложек и тарелок Степа рассказывал отцу про Дуванское. Непогода и река Ирень размывают брошенные заводские корпуса, на дворе трава, крыши ржавеют, водостоки давно упали. Он не раз писал отцу, как корчевал деляны, сеял хлеб, на себе возил снопы и плавил по Ирени бревна для амбара, но при встрече все это повторил снова.

Отец ласково погладил Степу по голове и сказал:

— Молодец, работником будешь.

— Якуня, он против заводов, радуется, что наш закрыли.

— Знаю… Жив он?

— Жив, только про смерть заговорил. Он вот сбивал, чтобы я не ходил сюда, а пахал землю. Пахать-де — труд праведный, а заводской труд — неправедный.

— Не слушай ты, парень, Якуню. Он и мне то же говорил. А мы, рабочие, кто? Не пахари, что ли? Те же пахари, только пашем поглубже, в иных местах на километры глубиной. Поезжай ты к горе Благодать и погляди, как глубоко там запахались. Земля человеку служит, и не одним своим полем, травой да лесом, а и железо, медь, золото — все для нас. Сумей только добыть. По-Якуниному жить нельзя. Здесь в поселке тридцать тысяч народу, и весь он заводом живет. А сколько полей надо, чтобы прокормить этот народ? Урал весь из железа, меди, угля да золота, а полей в нем мало. Для кого же недра эти? Зверю они не надобны. Ясно, что для человека. Я много видел и вот эту штуку понял. Придет время, и ты поймешь, не только колос полюбишь, а и железный лист.

— Завод-то старенький, — перевел разговор Степа.

— Двести лет орудует.

— Закрывать не думают?

— Его никогда не закроют. По России все крыши из нашего железа, один он работает.

После обеда отец и Степа заходили в контору к помощнику директора. Помощник, молодой парень из техников, принял их в кабинете, отцу подал стул, а Степе забыл. Петр просил взять сына на какую-нибудь работу.

— Осенью в фабзавуч.

— А до осени бездельничать? Озорник из парня получится, а не работник. Устрой ты его учеником в цех до осени, он приглядится, а осенью в фабзавуч.

— Нам на весь завод разрешено иметь тридцать учеников. Я не знаю, есть ли свободное место, спроси в завкоме.

Степа слушал и разглядывал кабинет. Он был просторный, с большими окнами, чистым полом. На стенах висели картины и географические карты, большой портрет Ленина и часы. На столе перед помощником лежала доска из пестрого камня, и на ней стояли две чернильницы. Степа узнал от отца, что доска была вытесана из камня — яшмы.

К помощнику входили только после доклада, у двери стояла белокурая девушка, которая поминутно открывала дверь и спрашивала:

— Можно?