— Я ловко плаваю. Здесь вода холодная. Пруд, вода стоит, а холодная.
— С гор ключи бьют. И подземных ключей много — кипунов.
— У нас в огороде кипун. Ямка, в ней вода и всего-то ковша три, а не вычерпаешь. Зачерпнул ковш, а ее столько же, так и пьем ее, и огород поливаем. Не пересыхает в самые жары.
Степа выполз на берег и оделся, он не хотел больше купаться, а Настя все купалась и ныряла, точно хотела навсегда запомнить воду заводского пруда.
— Будет тебе, утка, запоздаешь на поезд.
— Нырну в последний раз.
Девушка долго скрывалась под водой, потом высунула голову и крикнула:
— Ну, ты марш в лодку, я буду одеваться.
Возвращались с острова так же тихо, как и ехали к нему.
В бараке Степе сказали, что пришел отец из больницы, а теперь в конторе и скоро вернется. Парень побежал в контору, где отец разговаривал с завкомом.
— Выписался, могу на работу.
— Когда выйдешь, утром?
— Могу утром, могу и сейчас, признаться, соскучился я там. А, Степка, ты, говорят, без меня лодыря гонял?
— Гонял.
— Утром на работу! Благодари, что тебя не уволили.
Степа заметил, что отец очень худ и прихрамывает на одну ногу.
— Я мамке не писал, что ошпарило тебя.
— И писать не надо, слез меньше. Зайдем в завод, мил он для меня, как друг, как дом родной, в больнице только и узнал.
— Старика надо проводить, уезжают они.
— Дымникова Кирилла? Видел, видел, он уж не знал, как благодарить меня.