Он вдруг замер: запах чернил и прикосновение к газетной бумаге всколыхнули в памяти ту ночь, когда вышла первая статья о вампирах. Он вспомнил реакцию Генри Фицроя на заголовок и вдруг понял, что Тим был прав. Он ни разу не видел мистера Фицроя до заката.
– Ну и что? – Он встряхнулся. – У человека есть право работать и спать тогда, когда ему вздумается.
Но все же он не мог забыть той звериной ярости, которая на мгновение проскользнула во взгляде молодого писателя, как не мог отделаться от тревоги, ледяными пальцами гладившей по шее.
Стоило свету покинуть город, как Генри Фицрой зашевелился. Он ощутил простыню, которая накрывала его обнаженное тело, и отдельно – каждую нить, прикасавшуюся к коже. Слабый поток воздуха коснулся его щеки, словно дыхание ребенка. Он ощутил три миллиона жизней в городе, и на мгновение какофония оглушила его, но затем он сумел вернуться к тишине. В последнюю очередь он ощутил себя. Глаза открылись – Генри уставился в темноту.
Он ненавидел просыпаться подобным образом, ненавидел чрезмерную уязвимость. Когда за ним наконец придут, это случится как раз в такой момент – не в часы забвения, но в час теней, когда солнце зашло, но тьма еще не наступила. Тогда он ощутит, как в грудь ему вогнали кол, и поймет, что пришла смерть, но ничего не сможет с этим поделать.
По мере того как Генри старел, момент пробуждения наступал все раньше, на несколько секунд приближаясь к дню. Но он никогда не происходил быстрее. Как и в свою бытность смертным, Генри просыпался медленно.
Столетия назад он спросил Кристину, как это происходило с ней.
Временами ему казалось, что как только он проснется, то слышит голоса из прошлого – голоса друзей, любовниц, врагов; как-то раз он слышал голос отца, который кричал ему, чтобы он потарапливался, не то они опоздают. За прошедшие четыреста лет это больше всего походило на то, что мир смертных называл снами.
Он сел и начал потягиваться, но замер, внезапно ощутив тревогу. Совершенно бесшумно Генри встал с кровати и подошел к двери спальни. Если бы в квартире был кто-то живой, он бы почувствовал.
В квартире никого не было, но тревога не отпускала.
Он принял душ, оделся, с каждым мгновением уверяясь все больше – что-то было не так. Он вновь и вновь обращался к своим ощущениям, пытаясь понять, что стряслось. Когда он спустился вниз за посылкой, предчувствие усилилось. Та часть его натуры, что носила маску цивилизованности, обменялась любезностями с Грегом и пофлиртовала с пожилой миссис Маккензи, в то время как он просеивал мириады ощущений в поисках источника опасности.
Пока Генри направлялся обратно к лифту, он почувствовал на себе взгляд охранника, обернулся и едва заметно улыбнулся. Двери открылись – Генри шагнул внутрь. Сомкнувшаяся сталь не дала ему увидеть ответное выражение лица Грега. Что бы там ни беспокоило пожилого мужчину, с этим Генри разберется позже.
– Частный детектив Нельсон.