– Черт побери, я тоже. Надо же было с чем-то сравнить!
– Должен сказать, что в твоем изложении все это звучит непереносимо скучно. – Впрочем, тут Пол улыбнулся мне как-то совершенно иначе, с таким обаянием и теплотой, что я ощутил, как между нами завязываются некие простые, свойские отношения, которые потом могли бы перерасти в дружбу. Очевидно, я интуитивно настраивался на дружбу с ним с самого начала, а то не ответил бы так быстро:
– Нет, Пол, ты не прав. Все очень даже забавно. Потрясающе весело. Жаль, я не могу описать: ты просто сидишь, а потом вдруг понимаешь, что ты лицом к лицу с чем-то. Ты этого не видишь, но оно перед тобой.
Несколько секунд Пол слушал меня с неподдельным интересом. В нем не осталось скептицизма. Однако потом этот взгляд пропал, и он холодно произнес:
– Что ж, лично я всегда держусь того, что можно увидеть, потрогать, понюхать, ощупать и оттрахать. Вот в это точно можно верить. Все остальное – словоблудие, которым ты себя в чем-нибудь убеждаешь. Я не говорю, что твои мистики – заведомо лжецы, просто они не могут доказать мне, что сами же себя не дурачат. Как не может этого сделать и твой приятель Парр.
Мне показалось, что в его голосе звучит вопрос. Как бы там ни было, Пол хотел и дальше заставить меня отвечать на вопросы, отстаивать свою позицию, а мне эти игры наскучили. Виноват сам Пол. Выходит, он не был по-настоящему заинтересован. Подумаешь, прочел книгу Августуса Парра и даже размышлял над ней непродолжительное время! Что это доказывает? Просто в больнице без обычных забав: секса, выпивки, наркотиков, – он заскучал. Черт возьми всех этих прожигателей и прожигательниц жизни! Им ни до чего нет дела.
Ни. До. Чего.
Ладно, решил я, дам ему последний шанс…
– По телефону ты сказал, что, кроме меня, тебе никто не поможет. В чем тебе нужна помощь?
– Я не говорил о помощи, – очень быстро ответил Пол.
Я точно слышал, как он это говорил, но сейчас не стал придираться.
– Что ж, ладно, в чем же дело?
– Ни в чем.
– Вот так просто – ни в чем?
– Ни в чем важном.
– Так, может, скажешь, в чем именно?
– Я передумал. Ты не поймешь.
– Ну вот, я ради тебя в такую даль тащился…
– А я тебе говорил: не хочешь – не приезжай.
Мы улыбались друг другу. Наше противостояние было сродни некой странной близости, игре.