Другая страна

– Никогда?

– Никогда. Что-то получалось, но нет… такого – никогда. – И прибавила: – А тебе было хорошо со мной?

– Да. Да. Никогда не покидай меня.

– Дай-ка мне встать.

Вивальдо откинулся на спину. Ида выбралась из постели и пошла в ванную. Он провожал взглядом это рослое, серебристо-коричневое тело, принадлежащее теперь ему, пока оно не скрылось за дверью. Из ванной донесся шум воды, потом заструился душ. Вивальдо провалился в сон. Проснулся он около полудня, Ида, стоя у плиты, напевала.

Дайте хотя бы долларИли того меньше…

Она перемыла всю посуду, подмела кухню и развесила его одежду. А теперь готовила кофе.

Мне нужно накормить мужа,Голодного моего мужа.

Книга вторая

Со дня на день

Заключи меня в объятья и унеси отсюда,здесь я так одинок!Дж. Конрад. Победа

1

Эрик сидел нагишом в садике снятого им дома. В прозрачном раскаленном воздухе неумолчно жужжали мухи, над головой кружила желтая пчела. Не меняя положения, Эрик с усилием дотянулся до сигареты и закурил, надеясь, что дым отгонит зловредное насекомое. Черно-белый котенок Ива крался по саду, словно по джунглям, а то вдруг, затаившись за мимозой, совершал немыслимый прыжок.

Дом и сад выходили к морю. Далеко за крутым склоном и полосой песчаного пляжа, в грозной синеве Средиземного моря голова Ива то уходила под воду, то выныривала на поверхность. Потом он надолго исчез. Готовый бежать на помощь Эрик в испуге поднялся, вглядываясь в морскую гладь. Ив любил, задержав дыхание, подолгу плыть под водой, проверяя свою выносливость; Эрик же находил подобные опыты абсолютно бессмысленными, а в случае Ива – и опасными. Но вот голова Ива снова появилась на поверхности, забелели взлетающие в воздух руки. Несмотря на большое расстояние, Эрик почти видел, как посмеивается сейчас Ив, зная, что он следит за ним из сада. Ив поплыл к берегу, Эрик снова сел. Котенок сделал стремительный прыжок к нему и стал тереться o ноги.

Был конец мая. Они жили в этом домике больше двух месяцев. А завтра уезжают отсюда. И ему не придется сидеть в саду, глядя, как резвится в воде Ив. Когда они снова вернутся сюда? Может быть, никогда. Утром сядут в парижский поезд, а еще через два дня Ив посадит Эрика на корабль, отплывающий в Нью-Йорк. Сам он приедет к Эрику после того, как тот найдет квартиру.

Теперь, когда все уже решено и пути назад нет, у Эрика появились дурные предчувствия. Он смотрел, как Ив выходит из воды. Выгоревшие на солнце каштановые волосы юноши ярко пылали, стройное, худощавое тело отливало бронзой. Ив натянул старые джинсы, которые отобрал у Эрика. Они были коротковаты для него, но Ив не обращал на это внимания: американцев он не очень-то жаловал, зато любил их стиль в одежде. Теперь он уже поднимался к дому, красные плавки болтались в руке.

Ив никогда не говорил, что хотел бы поехать в Америку. Эрику и в голову не приходило, что у друга может быть такое желание. Оно появилось, или, во всяком случае, было осознано, когда возникла подобная возможность. Эрик, по приезде во Францию чуть ли не умиравший с голода, только со временем стал дублировать французские фильмы, а позднее и получать небольшие игровые эпизоды в американских фильмах, снимаемых за границей. После одного удачного эпизода его пригласили на английское телевидение, там его заметил нью-йоркский режиссер и предложил интересную роль второго плана в бродвейской пьесе.

Это предложение заставило Эрика размышлять над тем, о чем он старался не думать все три года. Принять его означало положить конец парижскому периоду, не принять – придать временному пребыванию за границей статус чуть ли не изгнания. С Ивом он был знаком более двух лет, и со дня их встречи дом Эрика был там, где находился Ив. Конечно, если говорить точно, жилище предоставлял Эрик, но вместе с тем каждый из них являлся для другого тем единственным человеком, с кем мыслился семейный очаг, на который ни один уже в глубине души не рассчитывал.

Эрик не хотел расставаться с Ивом. Когда же он открыл другу причину, по которой думает отвергнуть выгодное предложение, Ив с усмешкой взглянул на него и вздохнул.

– Тебе нужно было или сразу же отказаться, или никогда мне об этом не говорить. Ты показал себя сентиментальным человеком, а может, и немножко трусоватым, а? Во Франции тебе никогда не сделать карьеру, ты знаешь это не хуже меня. Ты состаришься, станешь желчным, ворчливым стариком, устроишь мне адскую жизнь, и тогда я уйду от тебя. А сыграв эту роль, ты сможешь стать звездой. Разве это плохо?

Он замолчал, улыбаясь, а Эрик, пожав плечами, покраснел. Ив рассмеялся.

– Ну и глуп же ты! – сказал он и прибавил: – У меня тоже есть мечты, о которых я тебе никогда не говорил. – Он улыбался, но в его глазах появилось выражение, которое Эрик уже видел раньше, – взгляд опытного и талантливого авантюриста, который размышляет, напасть ли на свою жертву немедленно или заманить ее прежде в западню. Подобные решения должны приниматься быстро, и потому такой взгляд встречается у людей, которые рвутся к цели, не считаясь со средствами, и всегда получают, чего хотят. Этот взгляд пугал Эрика. Он как-то не шел Иву – юноше, которому был всего двадцать один год, не сочетался с его открытой детской улыбкой, щенячьей игривостью, юношеским пылом, с которым тот поначалу принимал, а потом так же быстро отвергал – людей, учения, идеи. Этот взгляд старил его, в чертах появлялись несвойственные юноше коварство и злоба; истинная жестокая природа проступала в глазах, а глядя на высокий, аскетически суровый лоб, можно было предположить, каким тяжелым человеком он будет в зрелости и старости.

Ив слегка коснулся локтя Эрика – так привлекает к себе внимание взрослых маленький ребенок.