– Разве что в дневное время, – рассмеялся Эллис.
– Вы жесткий человек, – сказал Эрик.
– Просто реалист, – отозвался Эллис. – Я исхожу из того, что каждый хочет выдвинуться, сделать большие деньги, говорит он об этом или нет. В этом нет ничего плохого. Хотелось бы, конечно, чтобы больше людей признавались в этом потаенном желании. Ведь большинство людей, полагающих, что они не одобряют меня, вовсе так не думают. Просто они хотели бы быть мной.
– Наверное, вы правы, – согласился Эрик, чувствуя, что погибает от скуки.
Пройдя мимо певцов, они теперь удалялись от них, музыка затихала.
– Вы, кажется, долгое время жили за границей? – вежливо поинтересовался Эллис.
– Около трех лет.
– Где?
– Главным образом в Париже.
– Что заставило вас уехать? Разве там есть работа для актера? Для американского, я имею в виду.
– Я делал кое-что для американского телевидения. – Навстречу шли два болтавших во весь голос, раскрашенных гомика. Эрик весь сжался. – Много ходил по театрам, это тоже, мне кажется, принесло пользу. – Голубые прошли мимо, их резкие голоса были уже не так слышны.
Ида сказала:
– Мне всегда жалко таких людей.
Эллис заулыбался:
– А почему их надо жалеть? Им хорошо вдвоем.
Теперь они шли рядом, все четверо. Ида взяла Эрика под руку.
– У нас в ресторане работают официантами два таких. Как ужасно с ними обращаются! Они мне рассказывали, они мне все рассказывают. Мне они нравятся, правда, нравятся. Они такие милые. А кроме всего прочего, прекрасные напарники, их не надо опасаться.
– И совсем недороги, – съехидничал Вивальдо. – На следующей неделе подберем тебе одного по сходной цене и будем держать дома вместо домашнего зверька.
– Видно, сегодня тебе ничем не угодить, что ни скажу – все плохо.
– А ты не лезь из кожи вон. Эллис, куда вы нас все-таки ведете для этих ваших деловых переговоров за рюмкой?