– Я ничего не понял, кроме того, что ралли существует за счет рекламы.
– Можно сказать и по-другому – что реклама, а точнее, производители многих товаров существуют за счет ралли. Обыватели обожают смотреть, как машины загораются в песках или, эффектно кувыркаясь, слетают с огромной дюны.
– Ну и ну!
– А знаешь, что остается на сетчатке?
– Нет. Не знаю.
– Остается марка сигарет или ликера, размещенная на кузове.
– И что?
– А то, что во многих странах реклама алкоголя и табака запрещена. Но этот закон сумели обойти. Ловко, да?
– Ты хочешь заставить меня поверить, что все это безумие затевается с такой коммерческой целью?
– В значительной мере так и сесть.
– Послушай, а почему запрещают рекламировать эти товары?
– Потому, что они вредны для здоровья. – Дюпре с недоумением посмотрел на туарега, забыв на минуту, что перед ним житель пустыни, оторванный от цивилизации.
Гасель Сайях отложил в сторону ружье, лежавшее у него поперек коленей, поскреб кожу под тюрбаном, затем с удивлением произнес:
– То есть ты хочешь сказать, что рекламировать некоторые товары запрещается, но не запрещается производить их и продавать?
– Совершенно верно!
– Французы окончательно сошли с ума!
– Такое происходит не только во Франции, а во всем мире.
– Тогда извини, но я все больше убеждаюсь в мысли, что ваш мир безумен. А кроме того, убийственно лицемерен.
– И что можно сделать? Люди курят и пьют все больше, об этом говорит статистика. На предприятиях, выпускающих табак и алкоголь, работают миллионы лиц. Невозможно вот так сразу покончить со всем этим…
– Но запретить рекламу в борьбе с этими вашими пагубными привычками – это все равно что пытаться лечить чесотку у верблюда слабительными. Единственное, чего можно добиться, – чесоточный верблюд будет ходить под себя.