Туарег 2

– Да ничего такого, это – словно ехать на верблюде, но только с кондиционированным воздухом.

– Презираю кондиционированный воздух.

– А я – верблюдов. Ну, пошли.

* * *

Турки Ал-Айдиери, больше известный среди своих под прозвищем Гепард, вполне справедливо считался самым мудрым и самым уважаемым из аменокалов – вождей славного народа Кель-Тальгимус, и к нему обычно приходили просить совета. Он был рассудителен и сдержан, умел выслушивать чужие проблемы, а когда выносил вердикт, никому и в голову не приходило сомневаться в его справедливости.

Турки был одним из тех немногих туарегов, кто служил во французской армии, учился не где-нибудь, а в самом Париже, и достиг звания капитана.

Преданный проводник генерала Леклерка во время экспедиции через всю Сахару[6], Турки Ал-Айдиери потом попал в Лондон, в сорок четвертом принял участие в высадке десанта в Нормандии и одним из первых на старом танке ворвался в Париж в день его освобождения. Очевидцы рассказывали, что он во весь голос распевал «Марсельезу», хотя до этого никто не видел его поющим.

Когда-то он пользовался успехом у женщин, и в это нетрудно было поверить, глядя в стального цвета глаза и слушая глубокий повелительный голос.

Сидя на потрепанном ковре – Турки испытывал к нему особую привязанность, так как на нем он молился Аллаху во время всей войны, – аменокал смотрел на Ахмеда Хабаха, который не спеша рассказывал о том, что произошло.

Хватило бы и трех предложений, но египтянин все говорил и говорил. Турки Ал-Айдиери выждал, когда самый младший из его внуков принесет ему новую чашку чаю, сделал несколько маленьких глотков, затем любезно спросил:

– Так ты закончил?

– Закончил… – подтвердил египтянин. – Вот такова ситуация, и мы просим вас поспособствовать ее решению.

– Ты полностью уверен, что говоришь о семье Гаселя Сайяха, Охотника?

– Да, конечно.

– Вот уже много лет я не получал никаких вестей о них… – покачал головой Турки. – Признаться, я даже подумывал, что многочисленным врагам удалось расправиться с ними. Рад, рад, что кровь самого мужественного из воинов нашего народа все еще не иссякла. Хотя жизнь, судя по твоему рассказу, обошлась с его потомками слишком жестоко.

– Да, так и есть.

– Да еще и воду им отравили в колодце, а колодец в пустыне – это все… Так ты пришел ко мне с просьбой, чтобы я вмешался в пользу того, кто совершил подобное варварство?

– Мне приказали это сделать.

– И ты согласился, хотя знал, что это предложение – все утрясти – идет в разрез с нашими древними обычаями. Почему?

– Такова моя обязанность…

– Тебе столько платят?