Когда стрелки часов перевалили за полночь, лейтенант Нищета перепоясал маскировочный костюм ремнем с пистолетом, затянул шнурки капюшона и взял автомат. Группу пора было выводить на исходный рубеж.
Лейтенант решил, что сейчас он выйдет к разведчикам и скажет что-нибудь простое, обыденное. Вроде, что пора, мол, двигать, братья славяне.
Но едва он показался из-за перегородки, как помкомвзвода сержант Орехов вскочил и громко скомандовал:
— Группа, встать! Смир-р-но!
Раскатисто, отчетливо и повелительно.
Затем, чеканя шаг, подошел к лейтенанту, приложил руку к пилотке и отрапортовал, что разведгруппа к выполнению задания готова.
И, как было положено по уставу, сделал шаг в сторону.
Лейтенант оглядел разведчиков. Стояли навытяжку, прижав руки и вскинув подбородки. Даже Кудряш, не признававший в принципе команды «смирно», и тот стоял, не шелохнувшись, сдвинув пятки и вытянув руки по швам.
Лица у всех были строгие и серьезные.
И тут Нищета ощутил, что каждый из одиннадцати внутренне признал его командиром. Не потому, что на его плечах были погоны с лейтенантскими звездочками, не потому, что подполковник назначил его командовать группой.
Командиром Олега Нищету признали сейчас не по уставу, а по долгу. Во имя чего-то неизмеримо более важного. Одиннадцать безотчетно доверили ему все, что было у них. Не только свою жизнь, но и то дорогое, что находилось за много километров отсюда, — судьбу своих близких, их горе и радость.
За них лейтенант теперь становился в ответе.
Олег понял это, и у него неожиданно стал подрагивать подбородок, но он удержался и скомандовал: «Вольно!»
Шли гуськом, след в след. Над головами высилась бесконечным куполом июньская летняя ночь. Небо было вымощено тусклыми, будто присыпанными пеплом звездами. Пахло прелой землей и молодым листом.
В вышине скрипели и размахивали невидимыми ветками деревья. Ветер был теплый и сырой. Видно, примчался с той стороны, где прошел дождь.
Ночь копила и прятала звуки. До разведчиков доносилось осторожное поскрипывание, сдержанный говор, негромкий лязг и побрякивание. Это выходили на позиции для атаки роты и батальоны, пехотинцы и саперы, минометчики, связисты, артиллерийские наблюдатели. В темноте катили сорокапятки, гнулись под минометными плитами и станкачами, несли противотанковые ружья, коробки с лентами, ящики с минами.
Когда на просеке немецкая «лампадка» на минуту разорвала темноту, разведчики увидели бесконечную, неразличимую в сумеречном свете массу людей.
— Народушка-то! — удивленно воскликнул Петухов. — Как тараканов на печи!
— Разговорчики! — оборвал его старший сержант Орехов.
Лейтенант Нищета шел во главе цепочки. С каждым шагом он ощущал, как двенадцать все теснее и теснее сливаются в его представлении в единое целое, объединенное единой жизнью, единой смертью. Двенадцать, подчиненных единой цели, слитых воедино двенадцать голов. Одним махом с такой артелью не справиться.
ebooksa