Кровавое Эхо

— Да, — ответила Кармен.

— Так мне можно?

— Да, — повторила Кармен.

Элли тут же занялась блинами, которые ела так, словно голодала несколько дней. Ричер ковырял вилкой свои и наблюдал за Кармен. Она не притронулась к завтраку.

— Пойду проверю, как там мой пони, — сказала Элли, сползла со стула и, словно ураган, вылетела из комнаты.

Ричер услышал, как открылась и тут же захлопнулась входная дверь, потом раздался топот башмачков по деревянным ступеням крыльца. Он доел свой завтрак. Кармен держала вилку в воздухе, как будто не знала, что с ней делать, и вообще никогда ничего подобного в своей жизни не видела.

— Вы с ним поговорите? — спросила она.

— Конечно, — ответил Ричер.

— Мне кажется, он должен знать, что это больше не секрет.

— Согласен.

— Вы будете на него смотреть во время разговора?

— Думаю, да.

— Это хорошо. Вы должны на него смотреть. У вас глаза очень жесткого человека. Может, такие были у Клея Эллисона. Я хочу, чтобы он их увидел и понял, что его ждет.

— Мы уже это обсуждали, — сказал Ричер.

— Да, я знаю, — ответила Кармен.

Она ушла, и Ричер принялся убивать время. Ощущение было такое же, как перед воздушным налетом. Он вышел на крыльцо и через двор посмотрел на север, на дорогу, до того самого места, где она упиралась в красную ограду из штакетника, а потом дальше, туда, где она исчезала за поворотом. Было утро, воздух оставался чистым и ясным, и над асфальтом не висела дымка. Дорога походила на пыльную ленту, обрамленную с запада известняковыми пластами, а с востока — линиями электропередач.

Ричер отвернулся от дороги и уселся на качели, висящие на крыльце. Цепи жалобно застонали под его весом. Он устроился боком, так, чтобы видеть ворота: положил одну ногу на качели, а другую опустил на пол. А потом сделал то, что делает большинство солдат во время ожидания. Он уснул.

Кармен разбудила его примерно через час. Она прикоснулась к его плечу, Ричер открыл глаза и увидел, что она стоит около него. Она переоделась в отглаженные голубые джинсы, клетчатую рубашку и сапоги из кожи ящерицы. И надела такой же ремень. Волосы она убрала назад, в хвост, лицо припудрила светлой пудрой и подвела глаза голубыми тенями.

— Я передумала, — сказала она. — Я не хочу, чтобы вы с ним разговаривали. Пока не хочу.

— Почему?