Том 2. Вторая книга рассказов

– И потом, барина на кухню какой-то человек с письмом просит.

– Кто такой, посланный?

– Не знаю-с, – с письмом, передать лично.

– Выйди, Жозеф, наверно какая-нибудь благотворительность: глухонемой, что-нибудь в таком роде.

– Нет, он все слышит и говорит хорошо, – вставила горничная, засмеявшись.

В кухне на табурете сидел высокий, белокурый человек в больших сапогах и картузе; при появлении Иосифа он встал, сняв фуражку и не окончив фразы, на которую громко смеялась гремевшая кастрюлями кухарка.

– У вас письмо ко мне? – спросил, подходя, Пардов.

Не вынимая конверта, парень спросил:

– Вы будете папашей Виктору Михайловичу?

– Каким папашей? У меня нет детей.

– Не могу знать, только Виктор Михайлович наказывали, чтобы письмо папаше отдать.

– Какой Виктор Михайлович? – недоумевал Иосиф.

– Да это, Иосиф Григорьевич, молодой барин послали, – заметила кухарка.

– Ах, Виктор! Да, я – его отчим.

– Что отчим, что папаша, это – все одно, – говорил посланный, весело поводя глазами и вытаскивая скомканную бумагу. – Вот, – сказал он, подавая и, понизив голос, прибавил: – а сегодня вечером очень просили в «Дунай» прийти, им нужно поговорить с вами.

– Да, – для чего-то тоже шепотом, отвечал барин, – а где это – «Дунай»?

– На Ямской.

– Я приду.

– Приходите; не больно поздно, часов в девять. Счастливо оставаться; Василий Кудрявцев, – заключил он звонко.

– Иосиф Пардов, – промолвил другой, подавая руку.