— Наконец-то, — с чувством облегчения произнёс Краснов. — Ни всё в этой жизни настолько просто и очевидно, каким видится на первый взгляд. Хотите знать, что по данному поводу думаю я?
— Хочу, — произнёс Богданов.
— Француженка ваша жива до тех пор, пока не будет найден архив деда.
— Но он ведь не найден?!
— Так думали мы, пока не исчез наш человек. Теперь же, когда ситуация изменилась, возникает вопрос, почему он исчез.
— Так говорите, будто я знаю, куда делся ваш человек.
— Вы?! Нет! — ухмыльнувшись, произнёс полковник, — Лемье, скорее всего вот кто. Запросите, когда Элизабет в последний раз видела нашего человека?
— Попытаюсь, но вряд ли Элизабет известно что-либо об исчезновении приставленного к ней надзирателя.
Через двадцать минут Богданов, находясь в палате, набирал текст.
А ещё через час с замиранием сердца вчитывался в пробегающие перед глазами строки.
«Вопрос твой не столько взволновал, сколько поверг в смятение. В последний раз я видела мужчину в сером костюме в двенадцать тридцать. Через сорок минут сопровождения уже не было. Объясни, что происходит? Я постоянно вижу одну и ту же машину, в ней людей. Они даже не пытаются прятаться. Мне становится страшно».
Последняя фраза ужалила Илью.
Связавшись по телефону с Красновым, Богданов в двух словах обрисовал ситуацию, на что полковник отреагировал сначала продолжительным молчанием, затем ни к чему не обязывающим: «Надо подумать».
— Пока будете думать, Элизабет убьют, — выпалил в ответ Илья.
— Не волнуйтесь, ничего с француженкой не случится. Мы приставили к ней другого человека.
— А если тот тоже пропадёт?
— А вот это уже не ваша забота.
— В таком случае я должен получить инструкции, как вести себя дальше.
— Живите, как жили. Съездите куда-нибудь, например, к родителям в Никольское.
Богданов чуть не поперхнулся.