Информация о банде морских разбойников крайне скудна. Известно, что они были выходцами с грузинского побережья Черного моря. Газеты причисляли их к гурийской народности, исторически проживавшей на западе Грузии. В 1989 году писатель Ф. А. Искандер в интервью рассказал, как один историк показал ему тайное распоряжение полицмейстера с описанием внешности главаря банды: в ограблении парохода «Цесаревич Георгий» принимал участие молодой человек невысокого роста с рыжеватыми волосами и веснушками даже на руках. Более определенно сказать о преступной группе не представляется возможным.
На излете Российской империи случилась чрезвычайно самоуверенная кража, затмившая все предыдущие эпизоды банковских хищений. Преступление произошло 26 декабря 1916 года (9 января 1917 года) в Харькове во время рождественских каникул. Пострадал банк Харьковского общества взаимного кредита и его клиенты. Группа преступников проникла в здание через подкоп со двора соседнего дома, пробралась в стальную комнату, где размещались сейфовые шкафы с ценными бумагами и наличностью. При вскрытии сейфов преступники использовали усовершенствованные режущие и паяльные инструменты. Тем же путем, через подкоп, грабители унесли с собой процентные бумаги на гигантскую сумму в 2 миллиона 500 тысяч рублей и незначительную сумму наличных денег.
Факт кражи был обнаружен после окончания праздников, по всей стране вышли газеты с новостью о небывалом ограблении. Харьковские сыщики заподозрили в соучастии одного из служащих банка, господина Дзевалтовского, и задержали его. Подозрение вызвало то обстоятельство, что банковский служащий оказался владельцем квартиры в соседнем доме. К этой квартире относился дровяной сарайчик, из которого грабители сделали подкоп. Новость об ограблении быстро донеслась до столицы. Министр внутренних дел пожелал поручить расследование преступления выдающемуся сыщику А. Ф. Кошко, в чьем ведении на тот момент находилось все разыскное дело в империи.
Характер действий и техническая оснащенность указывали на принадлежность преступников к так называемым «варшавским» ворам. В полицейской картотеке содержалась особая серия фотографий таких воров, несколько фотографий наиболее дерзких преступников Кошко взял с собой в поездку в Харьков. Осмотрев подкоп и помещение банка, следователи пришли к мысли, что преступники должны были потратить значительное время на подготовку преступления. На этот период воры могли остановиться в одной из харьковских гостиниц, проверка которых привела к первым результатам. В двух гостиницах опознали несколько постояльцев с предъявленных фотографий, которые проживали в них месяц вплоть до даты преступления. Арестованный служащий банка Дзевалтовский часто навещал этих лиц в гостиничных номерах. Однако его допрос ничего не дал: он запирался и упорно молчал.
В своих опубликованных воспоминаниях Кошко рассказал об одной хитрости, которая заставила банковского служащего разговориться. Лакей из гостиницы поведал следователям о любовной связи между одним из преступников, паном Квятковским, и супругой Дзевалтовского. Воспользовавшись этим, Кошко отправил к жене агента, представившегося хорошим товарищем Квятковского. Супруга радушно его приняла и написала для любовника теплую записку, которую агент немедленно доставил Кошко. На допросе сыщик в подходящий момент показал записку запиравшемуся Дзевалтовскому, и тот в порыве гнева и мести выдал своих подельников с потрохами.
Следователям стало известно, что преступники со всей добычей уехали в Москву. Их разыскали и установили слежку, чтобы выяснить, где они держали награбленное. Для этого к ним подослали агента под видом миллионера, желающего приобрести ценные бумаги за сходную цену. Они назначили встречу, на которой намечалась сделка. В тот момент, когда продавцы и покупатель сидели за столом и считали бумаги, в помещение ворвалась полиция. Налетчиков схватили с поличным. Судебному процессу над преступниками помешала Февральская революция, а уже вскоре после свержения царской власти «варшавские» воры оказались снова на свободе. Осенью 1918 года бежавший от большевиков Кошко неожиданно встретил Квятковского с напарником в центре Киева на Крещатике. К удивлению бывшего сыщика, они не держали на него зла, наоборот, предложили в долг деньги. Кошко отказался, но был тронут до глубины души предприимчивыми людьми.
После того как схлынули февральские революционные события 1917 года и Николай II отрекся от престола, власть в стране перешла к Советам и Временному правительству. Одним из первых решений Временного правительства стало проведение масштабной амнистии. 6 (19) марта 1917 года члены правительства приняли акт об общей политической и религиозной амнистии. Акт освобождал преступников, оказавшихся в заключении по причине своей политической активности. Это позволило выйти на свободу многим революционерам: И. В. Сталину, Я. М. Свердлову, Г. И. Котовскому — а также вернуться из заграницы многим политическим эмигрантам, в числе которых были В. И. Ленин и Л. Д. Троцкий.
14 (27) марта 1917 года дополнительно к акту о политической и религиозной амнистии Временное правительство утвердило постановление об освобождении лиц, осужденных на основании военных и военно-морских уставов. Еще через 3 дня 17 (30) марта было издано постановление об облегчении участи лиц, совершивших уголовные преступления, которым объявлялась общеуголовная амнистия. Из мест заключения вышли многие воры, грабители и разбойники. К примеру, на свободе оказался известный анархист Н. И. Махно, отбывавший бессрочную каторгу за убийство чиновника военной управы. Амнистии проводились по инициативе новоиспеченного министра юстиции Временного правительства А. Ф. Керенского. Поэтому освободившихся называли в народе «птенцами Керенского». По отдельным подсчетам, на свободу вышло до 80 % от общего числа заключенных.
Огромный поток бывших преступников, хлынувший из мест заключения, негативным образом сказался на криминогенной ситуации в стране. Бывшие воры и грабители вернулись к своему преступному ремеслу, при этом контроль перестраивавшегося государства несравненно ослаб. В период революций и Гражданской войны всеобщие нужда и обездоленность только увеличивали количество насилия. Статистические данные об уровне преступности в период с 1917 по 1921 г. крайне скудны и условны. Более объективные сведения об уровне преступности в Москве за период с 1914 по 1918 г. показали рост числа преступлений в 3,3 раза, убийств — в 11 раз, вооруженных грабежей — в 307 раз, простых грабежей — в 9 раз, краж — в 3,4 раза, мошенничеств — в 3,9 раза. При этом по сравнению с уровнем 1918 года преступность в 1921 году в Москве выросла вполовину. Первая сводная уголовная статистика в советский период появилась за 1922 год. В этот год коэффициент судимости на 100 тысяч человек в РСФСР составил порядка 2508 — значит, каждый сороковой был осужден.
В период новой экономической политики (нэп) с 1921 по 1928 гг. криминогенная ситуация продолжала оставаться тяжелой. До 1925 года преступность из года в год достигала высокого уровня, но затем доля осужденных среди населения постепенно стала снижаться. Улучшению ситуации способствовали мирная обстановка, борьба с преступностью и обыкновенный рост населения, в котором сильнее «размывалась» доля преступников. Количество же судимых преступников в РСФСР на протяжении этих лет значительно не менялось, каждый год (кроме 1925) находясь близко или превышая миллион человек. Спустя годы все еще ощущались гнетущие последствия войны и неоправданного насилия. Уголовная статистика, как точный барометр, четко отражала влияние смутных лет на социальную атмосферу страны.
Одним из первых шагов Временного правительства после Февральской революции стало упразднение Департамента полиции МВД и отдельного корпуса жандармов. Ненавистные народу ведомства прекратили свое существование. Им на смену должны были прийти отряды добровольной народной милиции [13]. В апреле 1917 года для этих целей Временное правительство приняло постановление «Об утверждении милиции» и «Временное положение о милиции». Добровольная милиция, однако, не получила широкого распространения. Одновременно по инициативе большевиков создавались отдельные группы пролетарской милиции. Они состояли из рабочих, которые в свободное от основной деятельности время на добровольных началах занимались охраной общественного порядка.
После Октябрьской революции основные принципы пролетарской милиции нашли отражение в постановлении НКВД от 28 октября (10 ноября) 1917 года «О рабочей милиции». С нарастанием вооруженной борьбы и ростом преступности советские власти ощутили потребность в профессиональных охранителях общественного порядка. Возврат к принципам царской полиции оказался неминуем. 12 октября 1918 года НКВД принял инструкцию «Об организации советской рабоче-крестьянской милиции». С этого момента милиция рассматривалась как системный орган по борьбе с нарушителями общественного порядка.
В 1919 году Совет народных комиссаров утвердил декрет «О советской рабоче-крестьянской милиции», а в 1920 году вышло первое положение о ней. Положение определяло внутреннюю структуру и систему управления милицией. Деятельность ведомства определялась губернскими управлениями милиции и контролировалась Главным управлением милиции НКВД страны. Положение о рабоче-крестьянской милиции в конечном счете завершило процесс ее становления. Важным направлением деятельности обновленного ведомства стал уголовный розыск, проводимый следователями, агентами розыска и рядовыми милиционерами. Разгул преступности требовал от них принятия быстрых и адекватных мер.
Будущий налетчик родился и вырос в знаменитом криминальном районе Одессы — Молдаванка. Его настоящее имя Мойше-Яков Винницкий, но в преступной среде он стал известен как Мишка Япончик. По одной из версий, его так назвали за раскосые глаза. Воспоминание о его внешности оставил популярный советский артист Л. О. Утесов, который, будучи уроженцем Одессы, его лично знал: «<…> Небольшого роста, коренастый, быстрые движения, раскосые глаза — это Мишка Япончик. Япончик — за раскосые глаза <…>». По другой версии, Мишку назвали так якобы за его рассказы о правилах жизни японских воров, которых он ставил в пример одесским уголовникам.
Активная воровская жизни Мишки началась в годы первой русской революции в 1905–1907 гг. В это время он примкнул к отряду анархистов «Молодая воля», в составе которого принимал участие в вооруженных налетах на магазины, квартиры, торговые лавки. Под яркими лозунгами революции они совершали обыкновенные преступления: грабили, вымогали, взрывали, расстреливали. В декабре 1907 года, еще неопытного, его случайно арестовали и предали суду. За свои злодеяния Мишка получил 12 лет сибирской каторги. За период ссылки и тюремного заключения он развил воровские навыки и лидерские задатки.
В марте 1917 года в результате массовой амнистии заключенных он вышел на свободу и вернулся в Одессу. Началась по-настоящему звездная пора налетчика. В его банду вошли верные ему воры и разбойники, которые держали в страхе и напряжении одесситов и городскую милицию. В это время банда Япончика проводила операции совместно с местными анархистами. Последние взяли курс на ограбление буржуазии, что совпало с целями деятельности преступной группы Япончика. Работая вместе и порознь, они устраивали взрывы, грабили купцов и фабрикантов, совершали налеты на буржуазные кварталы.
Мишка Япончик оставался верен воровскому миру и при случае помогал преступникам обрести свободу и избежать преследования властей. В январе 1918 года во время уличных боев в Одессе банда Япончика предприняла налет на регистрационное бюро и уничтожила архив со сведениями о многих тысячах преступников. Данные об их прошлой жизни погибли в огне — теперь они могли начинать новую жизнь с чистого листа. Через год, в то время когда в Одессу вступали части УНР и войска стран Антанты, Япончик организовал нападение на городской тюремный замок. Итогом операции стало освобождение сотен уголовников, которые влились в ряды воров и бандитов. В этот неспокойный год власть в Одессе несколько раз переходила из рук в руки, и только власть бандитского короля Мишки Япончика казалась незыблемой.
Под его контролем оказались тысячи верных ему преступников и обширные территории одесских окраин. Пользуясь своим положением, он обложил данью торговцев, а тех, кто сопротивлялся, просто уничтожал. Печальная участь ждала непокорных купцов Масмана, Литеймана, Энгеля и других. Япончик контролировал основные потоки преступных денег: шулера, валютчики, спекулянты приносили ему крупные денежные откупы. Местная полиция либо закрывала глаза на злодеяния «короля», либо предпринимала робкие попытки повлиять на воровскую активность. По слухам, Япончика даже арестовали, но, когда здание, где содержался главарь, оцепили вооруженные бандиты, его пришлось отпустить.
В апреле 1919 года Одесса перешла в руки красных. В город вошли войска атамана Н. А. Григорьева, с которым у Мишки Япончика наметилась конфронтация. Создалось опасное положение, которое вынудило бандита покинуть город, чтобы избежать прямого столкновения. Вскоре Япончику представилась возможность наказать своего недоброжелателя. В мае 1919 года Григорьев поднял мятеж против советской власти на Украине. И в тот же месяц Япончик стал командовать советским бронепоездом, направленным для подавления григорьевского мятежа. Примерив на себя командирские регалии, бандит не остановился на достигнутом. В июне Япончик заявил о наборе добровольцев в красноармейский отряд под его началом. К нему потянулся криминальный контингент, который в основном и составил 54-й советский революционный полк.
Советское командование решило отправить одесских уголовников для подкрепления дивизии И. Э. Якира в борьбе против петлюровцев. Отправка из Одессы сопровождалась ярким парадом, шумным банкетом и горячими проводами. К моменту прибытия на фронт полк Япончика стал редеть из-за участившихся случаев дезертирства. Первое сражение для одесского полка оказалось удачным: не устояв под шквалом гранат, петлюровцы были вынуждены отступить. Но уже на следующий день враг не только восстановил свои позиции, а наголову разбил полковые части Япончика.