К концу жизни Соньку перевели на материк в приморскую станицу Иман. После освобождения в 1898 году она не поехала в европейскую часть страны, а осталась на Дальнем Востоке. Вскоре она вернулась на Сахалин в Александровский пост, где и провела последние годы жизни. В 1899 году она приняла православие под именем Мария, а в 1902 году, не покидая остров, скончалась.
Пожалуй, ни один из преступников не оставил после себя такой исторический след и народную память, как это случилось с героями этого рассказа. Имя Ваньки Каина в конце XVIII века и на протяжении XIX века использовалось в качестве нарицательного. Так называли отъявленных мошенников, которые ради сохранения своей шкуры готовы сотрудничать с властями и выдать всех своих подельников. Согласно Толковому словарю В. И. Даля, прозвище «Ванька-каин» имело бранный смысл — так называли «отбойных буянов». Прозвище в преувеличенном виде отражало оригинальный образ Ваньки Каина. Его залихватская, разнузданная жизнь поражала современников и впоследствии в народной переработке долго оставалась заметной темой в городском фольклоре. Ему приписывалась популярная автобиография, собравшая истории о его преступной деятельности. О нем писали романы, повести и слагали народные песни, которые составили отдельный цикл «каиновых песен».
Долгая жизнь в тревожной народной памяти ожидала и Соньку Золотую Ручку. Она стала примером для подражания для многих женщин-воровок того времени. Как раз тогда по стране прокатилась череда авантюрных преступлений. Молва о неуловимой аферистке воскресла из небытия и на многие годы пережила героиню распространившихся легенд. Слухи о Соньке Золотой Ручке подогревали преступницы, копировавшие почерк знаменитой предшественницы. Долгое время в разных местах то и дело всплывали новости о проделках мошенниц, в которых угадывались Сонькины черты. Наибольшей выучкой и воровской удачей отличалась авантюристка Ольга фон Штейн, которая во многом продолжила преступные традиции знаменитой предшественницы. Память о Соньке не угасла до сих пор. Спустя годы в Москве на Ваганьковском кладбище криминальные авторитеты устроили могилу и памятник великой авантюристке. Это стало местом поклонения представителей криминального мира, где они просят совета, защиты и помощи в делах.
13. Налетчики и бандиты
Первая русская революция 1905–1907 гг. способствовала появлению особого типа преступников. Как на дрожжах, в городах возникали преступные банды, которые часто под лозунгом революции совершали вооруженные налеты и грабили банки, магазины, кредитные общества и богатых частных лиц. Для ведения преступной деятельности участники таких групп похищали оружие с оружейных заводов и военных складов, организовывали закупки оружия и боеприпасов за рубежом, создавали лаборатории по производству взрывчатых веществ и бомб. Добытые в ходе налетов деньги расходовались на поддержание материального состояния банд.
В структуре революционных партий, в особенности Российской социал-демократической рабочей партии (РСДРП) и партии социал-революционеров (эсеров), создавались свои особые боевые дружины и группы. Они совершали так называемые экспроприации, или «эксы», представлявшие собой тщательно спланированные бандитские налеты на государственные финансовые учреждения с целью пополнения партийной казны. Средства, отнятые в результате таких экспроприаций, шли на антиправительственную агитацию, подкуп чиновников, агентурную работу, привлечение новых активных участников. В период революций 1917 года и Гражданской войны бандитские нападения только увеличились. Страна узнала имена отъявленных налетчиков: Якова Кошелькова, Леньки Пантелеева и Мишки Япончика.
В годы Первой русской революции в структуре РСДРП под покровительством большевистской фракции появилась специальная боевая техническая группа. Ее функция заключалась в проведении вооруженных атак на финансовые учреждения, тюрьмы и полицейские участки с целью завладеть денежными средствами и освободить заключенных революционеров. Участники группы создали несколько пограничных перевалочных пунктов для контрабанды заграничного оружия и боеприпасов. В расположении боевой группы находились химические лаборатории и мастерские для комплектования орудий нападения. В конце 1905 года группу возглавил видный большевик Л. Б. Красин, перед которым стояла задача исправно искать новые источники пополнения партийной кассы. Наиболее быстрым и верным способом привлечения средств стали революционные экспроприации.
Одна из них произошла 13 февраля 1906 года в Гельсингфорсе [11] — столице Великого княжества Финляндского. Большевики неспроста выбрали для нападения контору российского Государственного банка в Гельсингфорсе. По их расчетам финские власти не будут расследовать дело так же тщательно, как если бы был ограблен частный финский банк. Действительно, местное население негативно относилось к российскому присутствию на территории Великого княжества. Вполне вероятно, что финская полиция стала бы чинить препятствия российским сыщикам да и сама бы не прилагала должных усилий в расследовании преступления. Это позволило бы нападавшим бесследно скрыться от правосудия вместе с награбленным.
Операция была поручена латышским боевикам братьям Карлу, Густаву и Янису Чокке. Всего в нападении участвовало примерно 15 боевиков. Еще порядка 5 помогали в организации экса, сокрытии преступников и изъятых ими средств. Все они были участниками Латвийской социал-демократической рабочей партии — своего рода филиала РСДРП в Латвии. Несмотря на молодой возраст, налетчики уже имели опыт участия в боевых действиях, а родственные связи основы латышской группы надежно обеспечивали секретность готовившейся операции.
В намеченный день 4 боевиков вошли в операционный зал банка. В то время как они попросили обменять деньги, в здание ворвалось еще 12 вооруженных людей. Все были одеты в пальто с целью сокрытия оружия. Некоторые из них на русском языке выкрикивали: «Именем революционного исполнительного комитета все присутствующие арестованы, не двигаться, руки вверх» и т. п. Охранник Архип Баландин кинулся на них с саблей, но по нему открыли огонь, и уже упавшего на пол закололи кинжалами. Налетчики связали управляющего отделением и заставили других служащих подчиниться. Забрав имевшуюся наличность, боевики покинули здание, оставив у входа оловянную консервную банку, выдав ее за динамитную бомбу. Им удалось унести из банка огромную сумму — более 175 тысяч рублей.
Казалось, что финны спустят дело на тормозах. Но жестокое убийство охранника всколыхнуло общественность. Жители стали внимательно следить за подозрительными людьми. Так, на следующий день кассир одной железнодорожной станции заприметил у человека, покупавшего билеты для себя и своих попутчиков, слишком толстый бумажник и сообщил об этом в полицию. На следующей станции их попытались задержать, но они открыли огонь, убили жандарма и ранили полицейского. После этих потерь полиция принялась расследовать дело с запредельным рвением и усердием. Вскоре открывших стрельбу грабителей задержали. 16 и 17 февраля к ним присоединились еще 3 нападавших. В ходе их задержания финские службы правопорядка понесли дополнительные жертвы в виде убитых и раненых.
Энергичными усилиями полиции были задержаны 13 человек, среди которых оказались не только непосредственные участники экса, но и пособники, помогавшие преступникам скрыться и сохранить большую часть добычи. В результате судебных процессов 7 обвиняемых были приговорены к разным срокам лишения свободы. Наибольшие сроки (9 лет и 5 месяцев) получили братья Чокке и Христиан Трейман, участвовавшие в экспроприации. Во второй инстанции сроки были увеличены до пожизненного — для Яниса Чокке, до 15 лет — для Карла Чокке и до 10 лет — для Густава Чокке и Христиана Треймана. В то время Финляндия, в отличие от коренной части Российской империи, уже не использовала в качестве наказания смертную казнь, а применимое право определялось по месту совершения преступления, поэтому преступники получили наказание, предусмотренное более гуманными финскими законами.
В финансовом плане операция оказалась очень удачной. В руках большевиков оказались более 100 тысяч рублей, остаток был отобран полицией во время задержаний и обысков. Деньги изрядно помогли партийцам в тратах на повседневные революционные нужды.
В июне 1907 года в Тифлисе [12] произошел феноменальный по смелости и рискованности акт экспроприации. Несмотря на то что V съезд РСДРП в мае 1907 года осудил разбойные операции, задача наполнения партийной кассы все же не отменялась. Непосредственной организацией и руководством разбойной атаки занимался революционер Симон Тер-Петросян, известный в качестве «кавказского бандита» и под партийным псевдонимом Камо. Целью ограбления стало тифлисское отделение Госбанка.
В руки боевиков попал график перевозки денег в тифлисском отделении, а также информация о том, что 13 (26) июня 1907 года в банк прибудет крупная сумма наличности. Подготовка к нападению ускорилась. Собранные для атаки бомбы спрятали в диване на конспиративной квартире. Во время сборки одна из бомб взорвалась в руках у Камо. Он получил серьезные ранения лица, но к дате начала операции почти восстановился и смог принять в ней участие. Помимо бомб, большевики запаслись оружием, сформировали боевую группу, обзавелись конным экипажем. Ограбление должно было стать молниеносным, кровавым и сверхудачным.
В назначенный день экипаж с деньгами должен был проследовать из почтового отделения в банк через площадь Эриванского. Это место выбрали заговорщики для атаки. Они распределились по площади и находившимся вблизи домам, чтобы иметь хороший обзор на место нападения. Большая часть боевой группы разместилась в кабаке «Тилипучури», фактически блокировав его. Никто из посетителей не мог войти в кабак или выйти из него. Камо приехал на площадь на конном фаэтоне в костюме капитана. Его появление в такой одежде никого не смутило. Власти усилили полицией путь следования банковского экипажа, поэтому Камо посчитали одним из полицейских чинов. Округа кишела людьми, что также служило на руку нападавшим, позволив им раствориться в людских потоках.
Наконец на площадь въехал дилижанс с деньгами. Его сопровождали экипаж с солдатами и группа конных казаков. По сигналу, на ходу доставая оружие и взводя курки, заговорщики выскочили из кабака. Из толпы с разных сторон в банковский экипаж полетели бомбы. Раздались взрывы. Взрывной волной выбило стекла в округе, началась перестрелка. Прохожие в панике бросились врассыпную. Застигнутые врасплох полицейские гибли под градом пуль.
Дилижанс с деньгами двигался до тех пор, пока бомбой не была убита последняя запряженная в него лошадь. Грабители вытащили мешки с деньгами и забросили их в фаэтон Камо, который поспешил покинуть площадь. По дороге он встретил полицейский экипаж, спешивший к месту нападения. Воспользовавшись образом капитана, Камо крикнул: «Деньги в безопасности. Бежать на площадь». Полицейские выполнили указание и только потом поняли, что они упустили настоящего преступника с деньгами. По отдельным данным, банк недосчитался гигантской суммы — 341 тысячи рублей.
Большевики не смогли воспользоваться всеми добытыми в ходе тифлисской экспроприации средствами. Часть суммы (91 тысяча руб.) была представлена мелкими купюрами, оборот которых власти не контролировали. Но остальная сумма досталась грабителям крупными банкнотами достоинством в 500 рублей, причем номера этих купюр были известны российским властям. Именно поэтому размен этих банкнот на более мелкие стал невозможен как в российских, так и зарубежных банках. По этой причине план организовать одновременный обмен награбленной суммы в нескольких банках по всей Европе потерпел крах. Многие обладатели тифлисских купюр были арестованы при попытке их размена. Тем не менее эти деньги позволили покрыть основные траты партии на закупку оружия, типографских станков, ведение агитации.
Помимо экспроприаций, большевики прибегали к любой другой возможности пополнить партийную казну. Иногда способы привлечения финансирования представляли собой изощренную многоходовку, которая в итоге приводила к запланированному результату — деньги так или иначе поступали в доход революционеров.